Теперь остается ждать встречи.
Автобус чуть сбавил скорость, свернув на грунтовую дорогу.
Машина с кубинскими агентами шла следом.
Как много ненужного и непонятного в этой операции, в который
раз вспомнил Бернардо, до сих пор не найден ответ на вопрос, кто и зачем
стрелял в него в Мадриде. Кто мог узнать о его приезде в Мадрид, кто мог так
быстро подготовиться и уже через несколько часов после встречи с Инес
выстрелить ему в ногу. Второй, не менее важный вопрос — как могло получиться,
что профессионал такого класса, сумевший правильно вычислить момент появления
Бернардо в отеле «Палас», тем не менее не сумел попасть в него, имея в руках
высококлассное снайперское ружье. Неужели действительно промахнулся? Если
учесть, что Бернардо даже не шевельнулся, подобное представлялось невероятным.
А если этот снайпер стрелял, то почему он стрелял в ногу? Или, может, ему
кто-то просто помешал? Наконец, третий вопрос — кому понадобилось убивать
Альфредо? В условиях, когда нужно было максимально использовать представившийся
шанс и затаиться, глупый убийца убивает Альфредо Барроса, тем самым еще раз
косвенно подтверждая, что стрелявший в Бернардо мог знать, кто именно стоит
перед ним. Или снайпер охотился исключительно на Альфредо, и тогда Бернардо
прав, утверждая, что получил выстрел по ошибке. Наконец, последний пункт —
почему нельзя, чтобы кубинцы знали о его знакомстве с Ириной? Почему она решила
предупредить его заранее и исчезла, не сказав ни слова. На все эти вопросы у
него не было ответов. Но сегодня он рассчитывал узнать ответ хотя бы на
последний из вопросов.
Микроавтобус подъехал к высокому каменному забору и
просигналил. Ворота почти сразу начали открываться. Едва они открылись, машина
въехала во двор, и Бернардо увидел идущих навстречу двоих неизвестных кубинцев и
Сергея Валентиновича Чернова. Ирины среди них не было.
Глава 29
На Кубу они прилетели из Стокгольма. Теперь их было четверо.
Сам Сергей Валентинович, Ирина, неизменный Митя, всегда находящийся при
генерале, и присоединившийся к ним в столице Швеции некто Сальвадор Перейра. Во
всяком случае, так его представлял остальным Чернов.
Перейра был высокого роста, смуглый, с характерным для
«латиноса» разрезом глаз. Он с первой минуты начал говорить по-испански, и
Ирина решила, что он, как и Бернардо, бывший гражданин одной из
латиноамериканских стран, согласившийся на сотрудничество с российской
разведкой. Это разожгло ее любопытство, и почти весь перелет она не давала
спать новенькому, пытая его различными вопросами. Лишь когда самолет уже пошел
на посадку, Перейра вдруг громко зевнул и сказал на очень хорошем русском
языке, даже с каким-то вологодским оканьем:
— Вот ты липучка. Даже спать мне не дала. А я ведь уже
два дня в самолетах. Боялся в Стокгольм опоздать.
— Ты русский, что ли? — Она не верила своим ушам.
— Нет, китаец, — пошутил он, — конечно, из
России. Мама у меня русская, а папа — мордвин. Просто разрез глаз у нас от
бабушки, башкирки. А меня еще с детства «индейцем» назвали.
Ирина обиженно надулась. Перед этим дураком она изгалялась
столько времени. Мог бы и сразу сказать, что русский. Знавший обо всем Чернов
весело подмигнул «Перейре». Это по его просьбе тот разыгрывал женщину. Генерал
не любил терять даром времени. Даже полет в самолете можно было использовать,
чтобы еще раз проверить своего сотрудника в деле. Если ему поверила даже такой
опытный специалист, как Ирина, значит, легенда у него сработана неплохо. В свою
очередь, Ирина получила очередной сильный щелчок по самолюбию и теперь будет
еще более осторожной и недоверчивой по отношению к любому незнакомцу, даже если
он летит с ними в самолете и считается ее коллегой.
В Гаване их встречали сотрудники кубинской разведки. На
встречу приехал и Рамон, начальник того самого отдела, вместе с которым они и
планировали осуществить данную операцию. В прежние времена, когда дружба
кубинских и советских разведчиков казалась нерушимой и прочной, гостей
встречали радостными объятиями, везли в Центр, ничего не скрывали. Теперь
рукопожатия были условные и официальные, их отвезли на загородную базу и сухо
сообщили, что всю дальнейшую координацию совместных действий они обсудят
завтра. Чернов, готовый к подобному холодному приему, казалось, не высказывал
никакого удивления. Если в прежние времена почти каждого приехавшего на остров
генерала, а тем более одного из высших офицеров КГБ принимал сам Фидель, то
теперь для Чернова не нашлось времени даже у начальника кубинской разведки,
который знал Сергея Валентиновича лично. Менялись времена, менялись нравы
Только на следующее утро приехал Рамон. Он сообщил, что встреча с руководителем
ДГИ состоится во второй половине дня. Кубинцы явно демонстрировали свою
независимость. После августа девяносто первого отношения были уже не
дружескими, а деловыми, не товарищескими, а партнерскими.
Нужно отдать должное Рамону, он не стал излишне
драматизировать ситуацию, являясь на встречу в присутствии российского
представителя из посольства и сотрудника министерства иностранных дел Кубы, что
полагалось делать в таких случаях по статусу группы, прибывшей на остров.
Разведка имела свою специфику, и здесь при всей приближенности к общей
политической ситуации не проходило глупое фанфаронство.
Теперь они сидели вдвоем и тщательно обсуждали детали
предстоящей операции. Или делали вид, что тщательно обсуждали. Каждый из них
понимал, насколько изменились отношения их государств за последние несколько
лет. И если Рамон, как человек более твердый и более последовательный, серьезно
страдал из-за этого, понимая, какой вред наносят его народу подобные
неискренние отношения между их государствами, то для циника и прагматика
Чернова вообще никаких проблем не существовало. Для него в разведке важна была
даже не собственная страна. Его интересовало прежде всего надлежащее исполнение
порученного ему дела. Это был фанатик службы, но фанатик расчетливый, умный и
практичный. Просто, как профессионал, он все остальное полагал вторичным. В том
числе и отношения между их странами, и принятую в данный момент в стране
идеологию. Он был профессионалом.
А это предполагало надлежащее исполнение своей работы без
ссылок на разного рода мотивы и эмоции. Им просто не было места в его системе
координат.
Для начала Чернов очень убедительно рассказал о помощи
сальвадорским партизанам, которую они запланировали. Он подробно рассказывал о просьбах
сальвадорцев, о контактах с их представителями, в том числе и через кубинских
агентов. Рамон слушал внимательно, не перебивая. Пока все рассказанное
генералом подтверждалось агентурными донесениями самих кубинцев.
— Мы решили оказать такую помощь, — закончил свое
короткое сообщение Чернов, — и подготовили специальную пару, использовав
вашего и нашего старого сотрудника, раньше так много помогавшего нашим двум
разведкам — сеньору Инес Контрерас. Мы связались с ней через нашего связного, —
здесь Рамон насторожился, но Чернов не сказал больше ни слова, не уточняя, кто
именно был связным, — и рассказали ей о нашем плане. В Сальвадор она
должна была поехать со своим новым «супругом». По-моему, они уже на Кубе.
