— Вы вернули нам веру в нашу дружбу, —
торжественно говорил Хосе.
Рамон радостно улыбался.
«Интересно, что он скажет после третьего июня, —
усмехнулся Чернов, — назовет нас иудами и предателями. Впрочем, это его
личное дело. В разведке каждый должен помнить прежде всего о своих собственных
интересах. Иначе это не разведка, а дом собеса. Здесь никого не содержат за
счет другого. Здесь живут только за счет других, и это главный принцип любой
разведки». Кстати, третьего его самого тоже не будет на острове. Нужно еще
немного отыграть. Может, это его последнее публичное выступление в жизни. После
успешной операции его могут наградить, похвалить и… снова отправить на пенсию.
Впрочем, пусть отправляют. Его операция войдет во все учебники по истории
разведки всех стран мира. Придумать такую гениальную комбинацию, которую он
придумал с Бернардо, не сможет никто. Это его идея и его руководство. Это он
придумал такой сложный и такой изящный вариант, позволяющий подойти к объекту
на максимально близкое расстояние. Теперь нужно только спустить курок.
Промахнуться с расстояния в три метра Бернардо не сможет, даже если захочет.
Это исключено.
— Мы всегда будем друзьями Кубы и ее народа! —
патетически воскликнул Чернов.
— Мы это знаем! — почти крикнул Рамон. Как
странно, отметил генерал, когда дело касается революций, они становятся прямо неистовыми
фанатиками. Причем это не поза, это их нормальное состояние. А в другие моменты
Рамон — умный, наблюдательный, сосредоточенный человек. Что идеология делает с
людьми. Чернов не верил ни в бога, ни в дьявола, ни в коммунизм, ни в
капитализм. Он был профессионал, его интересовали только результаты своей
деятельности. Вся остальная идеологическая шелуха была постольку поскольку. Он
раньше редко помнил, что он — коммунист, а после августа девяносто первого
вообще забыл про это. Хотя голосовал на выборах, конечно, за коммунистов, они
наиболее последовательно выступали против разрушителей, разваливших великую
страну, и к этим господам Чернов всегда испытывал отвращение. Он даже до сих
пор держал дома партбилет, полагая, что в российской истории уже много раз
бывали моменты, когда ответная волна бывала сильнее прежней.
— Мы будем вместе бороться с американским
империализмом, — восторженно сказал Рамон.
— Мы будем всегда вместе, — поправил его Хосе.
«Какая чушь, — подумал Сергей Валентинович, — знали бы они, какова
цель операции „Мрак под солнцем“. Они бы меня живьем из кабинета не выпустили.
Прямо здесь в глотку вцепились бы».
— Я пришлю своего человека для координации действий. А
вы дадите мне адреса и имена своих людей в Мексике, — предложил он, —
Будьте осторожны в Мексике, — сказал Рамон, — там недавно был большой
взрыв в местном бюро американского ЦРУ. Погибли все сотрудники. Мы пока не
знаем, кто это организовал.
«Их чертова демократия. И наша тоже. Вот так. Взрывают уже
разведчиков», — раздраженно промелькнуло в его голове.
— Американцы начали какую-то игру, — добавил
Хосе, — вам нужно быть очень внимательным. Мы не можем разгадать, что это
за игра, но мне кажется, что ваши догадки насчет их агента в вашей разведке
соответствуют действительности. Мне Рамон рассказывал о вашей беседе.
— Да, — подхватил Рамон, — они даже хотели
вбить клин в наши отношения. Неизвестный человек позвонил в наше посольство в
Москве и сообщил, что в начале июня намечается переворот на острове. Мы поэтому
уделяли так много внимания вашим людям и вашим связям, генерал. Теперь мы
понимаем, что это была обычная провокация американцев. Но звонок в Москве нас
сильно смутил. Поэтому мы начали проверять все возможные варианты. Думаю, вы
нас понимаете, генерал.
— Конечно, — он все-таки нахмурился, тем более что
это соответствовало тому сообщению, которое ему сейчас сказали. Нужно попросить
более тщательно проверить, кто из офицеров российской разведки мог позвонить в
кубинское посольство. Проклятый ублюдок, едва не подставил их всех. А он еще
ругал американцев. Видимо, не только у них в ЦРУ сидят дураки и предатели. В
собственном ведомстве Чернова их тоже достаточно. Нужно будет срочно передать
запрос в Центр, иначе этот неизвестный захочет позвонить снова и на этот раз
уточнит более конкретную дату переворота с подробностями про третье июня. Этого
допустить никак нельзя.
— Может, на Мехико есть вечерний рейс? — спросил
он Рамона. — Я бы улетел прямо сегодня ночью.
— Мы ценим ваши чувства, генерал, и понимаем вашу
тревогу, — сказал вместо своего сотрудника сам Хосе, — постараемся
вам помочь. Все, что от нас зависит, мы сделаем. А вы можете спокойно
заниматься своим делом. Сальвадорскими товарищами мы займемся сами.
«Вот уж на кого мне точно наплевать, так это на
сальвадорских товарищей, — Чернов посмотрел на часы, — нужно будет
самому звонить в Москву, даже рискуя, что нас могут прослушать. Но зачем
звонить из посольства? Я ведь могу позвонить прямо отсюда и рассказать о
подобной провокации заместителю директора Службы внешней разведки. Тот не
ребенок, поймет, где и как нужно искать. Кубинцы не будут, конечно, знать, что
круг поиска будет ограничен самими сотрудниками разведслужбы, а телефонный
звонок, сделанный прямо из кабинета Хосе, значительно укрепит их доверие и даст
им понять, насколько русские встревожены появлением таких тенденций. Нерушимую
дружбу между россиянами и кубинцами не сможет нарушить никакой провокатор».
— От вас можно позвонить? — спросил Чернов.
— Конечно, куда вы хотите звонить? — спросил Хосе.
— Мне нужно срочно связаться с Москвой. Сообщить им об
этой провокации. О звонке неизвестного в ваше посольство.
Хосе и Рамон переглянулись, понимающе улыбаясь друг другу.
Конечно, генерала тревожит эта провокация. Они, верные и надежные друзья Кубы,
просто иногда вынуждены идти в фарватере американской политики. Сил пока у
молодой России явно не хватает, чтобы разговаривать с Америкой языком бывшего
Советского Союза.
— Сейчас я прикажу нас срочно соединить, — сказал
Хосе, — давайте ваш телефон.
Чернов продиктовал номер. Хосе послушно повторил. Буквально
через пять минут дали нужный телефон в Москве. Чернов попросил позвать к
телефону заместителя директора. Он правильно рассчитал время. Здесь был уже
поздний вечер, а там, в Москве, самый разгар рабочего дня.
Трубку наконец взял сам заместитель директора. Ему доложили,
что звонит Чернов, и он разрешил соединить звонившего с ним.
— Это я, Сергей! — быстро закричал в трубку
Чернов, словно беспокоясь, что заместитель директора сразу начнет говорить по
обычной телефонной сети оперативные секреты. Это было уже нервное состояние
перегоревшего человека. Но звонок убедил кубинцев больше, чем все факты, вместе
взятые. Это был правильный шаг.
— Что случилось? — спросил голос из Москвы.
— У нас здесь произошло ЧП, — сказал
Чернов, — понимаешь, кто-то позвонил в кубинское посольство в Москве и
сказал о готовящемся на Кубе перевороте в начале июня. Самая настоящая
провокация.
