— Что ты сказал? — не расслышал последнего слова
заместитель директора.
— Провокация. Американская провокация. Они хотят поссорить
нас с кубинцами и устраивают такие вещи. Неизвестный себя не назвал, но нам
нужно проверить, все выяснить. Кто мог звонить в кубинское посольство? Это
очень важно.
— Понимаю, — сказал заместитель директора, он
действительно все понимал.
— Нужно найти и наказать этого провокатора, который так
вредит нашим братским отношениям, — продолжал бушевать Чернов.
На другом конце другой генерал, уже не слушая его, вызывал к
себе руководителей нужных отделов. Машина закрутилась.
— Передаю вам горячий привет от наших кубинских
друзей, — сказал Чернов на прощание. Там его уже не слышали. В Москве
объявили «охоту на ведьм».
Глава 34
В этот день неожиданно все работы были прекращены. У всех
троих офицеров отобрали все документы по Кубе, почти все аналитические
материалы. А потом начали допрашивать каждого в отдельности, проверяя по
минутам, где они были и куда выходили в Балашихинском центре. Каждого офицера
допрашивало трое сотрудников в штатском, словно подозреваемые были очень
серьезными фигурами в раскладе того пасьянса, который стремительно нарождался
на самой Кубе. Разговоры в основном касались Кубы и ее лидеров.
Только первого числа вечером после многочасовых бесед и
допросов всех троих офицеров снова собрали у заместителя директора Службы
внешней разведки. Он был очень мрачен.
— Пока мы с вами не виделись, — сказал он, глядя в
стол, — мы подозреваем, что один из вас троих звонил в кубинское
посольство, предупреждая о возможном перевороте в начале июня. Я не буду
говорить громких слов, что это измена Родине. Я не стану обвинять вас в
предательстве корпоративных интересов. Мне важно знать — кто из вас это сделал?
И в какой форме? Учтите, что шансов у звонившего все равно нет. Скоро привезут
детекторы лжи, и каждый на себе проверит их возможности. Шанса обмануть машину
у вас нет. Поэтому я жду.
Они молчали.
— А почему вы решили, что это один из нас? —
спросил Данченко.
— Никто другой не знал об этой операции. Во всяком
случае, все, кто о ней знали, были далеко от Москвы. А неизвестный позвонил в
посольство именно из Москвы.
— Вы не считаете, что это оскорбительно для других
офицеров? — спросил Нилин.
— Не считаю, — резко ответил заместитель директора
СВР, — речь идет о судьбе наших сотрудников. Они могут погибнуть в любую
минуту из-за предательства одного из наших офицеров. Вам не кажется, что всякие
разговоры об оскорблениях просто неуместны.
— Мы не знали точно, что и где должно произойти, —
напомнил Максимов, — и мы не могли позвонить. Нас сразу изолировали. Мы
звонили только домой, и то в присутствии старшего офицера.
— Я бы очень хотел ошибаться, — сказал
генерал, — но мы проверили все возможные варианты. О наших планах по Кубе
знали только вы.
— В таком случае арестуйте нас всех троих, —
предложил Данченко, — до выяснения обстоятельств дела. Или до тех пор,
пока на Кубе не поменяется власть. Мы же не дети, все понимаем, и зачем вели
разработки, и зачем искали замену нынешнему лидеру Кубы. Очевидно, скоро его
уберут, я прав?
Заместитель директора молчал. Только испытывающе оглядывал
всех троих и сказал:
— Фидель обречен, и наша задача удержать Кубу. Все трое
офицеров подавленно молчали.
— Какие мы все сволочи, — вдруг громко сказал
Данченко.
— Что вы имеете в виду? — спросил заместитель
директора.
— Нашу верность, — вместо Данченко ответил
Максимов.
— Мы провели компьютерный анализ, — сказал
Нилин, — при любом раскладе в случае смерти Кастро на Кубе начнутся
беспорядки. Нам нужно быть к этому готовым. И никаких других вариантов просто
не существует.
— Это было обязательно делать? — спросил Максимов.
Заместитель директора растерялся впервые в жизни.
— Зачем вы меня об этом спрашиваете? — нервно
дернулась у него щека.
— Просто хочу знать меру нашего падения, — ответил
Максимов.
— Это не смешно.
— Мы знаем.
Генерал отвернулся, взял трубку, кому-то позвонил.
— Как дела? — спросил он.
Видимо, там его успокоили, и он положил трубку.
— Сейчас наладят машины, — сказал он, — я
очень не хотел прибегать к подобной процедуре, но, видимо, у нас нет другого
выхода.
Его офицеры молчали.
— Вы меня спросили, — сказал вдруг генерал, —
я отвечу. Вы напрасно думаете, что вы все благородные мушкетеры, а мы —
монстры, предающие своих друзей и союзников. Вопрос стоит очень жестко. Сразу
три восточноевропейские страны обратились в НАТО с просьбой принять их в этот
военный блок. Мы, естественно, выступили против, но сессия НАТО готова уже в
начале июня рассмотреть вопрос о приеме новых членов. Это значит, что граница
НАТО придвинется к самым нашим границам. Следом за ними в Североатлантический
блок просятся прибалтийские государства. Вы понимаете, что может произойти?
— Нужно было об этом раньше думать, — вставил
Нилин, — когда Горбачев и Шеварднадзе сдавали Восточную Германию. Это была
их проблема.
— Это теперь наша проблема.
— При чем тут Куба? — спросил начинающий
догадываться, в чем дело, Данченко.
— Наше Министерство иностранных дел смогло договориться
с руководством госдепартамента США, — генерал вздохнул, — кроме меня,
об этом знают очень немногие люди, но через два дня это будет уже не тайна.
— Фиделя не будет, — понял Максимов.
— Верно. И это — та малая цена, которую мы должны
заплатить за отказ НАТО принять в свои ряды восточноевропейские страны. Другого
выхода помешать им просто не существует.
— Товарищ генерал, — сказал Нилин, — вы ведь
знаете историю. На предательстве своих друзей нельзя строить собственное
благополучие. Это аморально и преступно. Вы так не считаете?
— Не считаю. Мы обязаны думать прежде всего об
интересах своего народа.
— Можно с вами не согласиться? — спросил Максимов.
— Не уверен.
— В любом случае я не согласен.
— Это ваше право, майор, — генерал посмотрел на
всех троих и строго сказал:
— Кончаем дискуссию. Здесь не Дума и не парламент.
Прошу всех пройти проверку на детекторах. После окончания снова соберемся здесь
в таком же составе. Все свободны.
Они вышли втроем из кабинета и разошлись по заранее
приготовленным комнатам. Максимов сел на стул в своей комнате, достал сигареты,
закурил.
