Это не он звонил в кубинское посольство. Но он понимал, что
на подобный отчаянный шаг может пойти только офицер с устоявшимися убеждениями.
Сейчас ему было стыдно. Стыдно, что этот поступок совершил не он. И все равно в
душе Максимов полагал, что звонивший является предателем, какими бы
благородными мотивами он ни руководствовался.
Максимов продолжал курить. Он не был сентиментальным
человеком, он был таким же прагматиком, как заместитель директора СВР. Но в
отличие от того полагал, что измена и предательство собственных друзей всегда
чреваты потерей всех друзей и всех союзников. И это тревожило его более всего
остального.
Спустя три часа детекторы показали, что все трое офицеров
вне всяких подозрений. Очевидно, звонивший просто связал массу критических
статей в адрес Фиделя с политикой собственного правительства и решил таким
необычным способом привлечь внимание кубинцев к этим проблемам. Но легче от
этого не было. Наступило второе июня. Последний день перед убийством Фиделя
Кастро.
ВОСПОМИНАНИЯ
Андрей Козырев был первым министром иностранных дел
независимой России. На трудный вопрос, от кого независимой, ответа не сумел бы
дать и сам министр иностранных дел, но сугубо историческим фактом является его
пребывание на посту министра иностранных дел России после распада Советского
Союза.
Родившийся в семье дипломата, маленький Андрюша просто
обречен был с раннего детства на учебу в самом престижном и элитарном вузе
страны — МГИМО и работу где-нибудь в Австрии или Люксембурге, в этих прекрасных
центрах Европы, где спокойствие и порядок, казалось, присутствовали на
генетическом уровне.
В самом МИДе он был прекрасным помощником при многих
заместителях министров и начальниках управлений. Неизменно ровный, дружелюбный,
приветливый Андрюша оказался очень полезен тем настоящим профессионалам, на
которых, собственно, и держится советский МИД.
Его великий предшественник на посту министра иностранных дел
огромного государства по странному стечению обстоятельств был и его тезкой. И
если первый Андрей получил во всем мире однозначное прозвище «Мистер НЕТ», то
второго мир очень скоро назвал «Мистером ДА». Андрюша Козырев мог оказаться в
любом из посольств за рубежом, но случайно попал на пост министра иностранных
дел Российской Федерации, когда само министерство было довольно опереточным
учреждением, не имело ни одного посольства за рубежом, и весь штат которого,
включая уборщиц и водителей, состоял из нескольких десятков человек. Но зато
была провозглашена независимость.
Козырев держался очень осторожно, пока август девяносто
первого не определил, на чью сторону склонилась чаша весов. И только тогда
Андрюша Козырев позволил себе право выбора. Он становится самым неистовым,
самым радикальным, самым непримиримым демократом среди окружающих Президента
Ельцина людей. Год девяносто второй — это пик моды на «демократов», и Козырев
примеряет это странное платье. И сначала вся страна, а потом и весь мир с
удивлением, граничащим с сожалением, узнают, что в мире появляется «Мистер ДА»,
политик, готовый поступиться любой выгодой для своей державы, любыми
принципами, любым союзником во имя торжества демократии (конечно, западной) и прогресса.
Саму демократию Андрюша Козырев понимает как систематические
уступки другим, только очень западным и очень демократичным государствам. С
ними у него всегда идеальный диалог. А вот все остальные, явно недоразвитые,
нации не заслуживают такого уважительного отношения, и с ними он говорит строго
и очень грубо.
Следующий год будет годом его отчаянной балансировки.
Парламент несколько раз ставит вопрос о снятии «Мистера ДА» со своей должности,
об отрешении подобного руководителя от руководства иностранными делами. При
этом Андрюша проявляет удивительную изобретательность. На одной из
международных встреч он выступает… как настоящий ястреб войны. Когда у соседних
министров иностранных дел кончаются запасы валидола, выясняется, что милый
Андрюша просто шутит, пытаясь показать всем, что будет со страной, если уйдет
такой демократ, как он. На его счастье, в это время главный гарант демократии
просто расстреливает непокорный парламент из танков, и Козырев может спокойно
оставаться в своем кресле и на будущий год.
Но Андрюша знает, что в этом мире ничто не прочно. Партия
власти — демократы команды Гайдара — все еще у власти, и Козырев выдвигает свою
кандидатуру в холодном Мурманске в депутаты Государственной думы. Разумеется,
при этом всюду подчеркивается, что он демократ. Слово «патриот» тогда не
произносится. Оно — просто ругательное слово в устах правящей партии.
Выборы закончились триумфальным поражением партии власти. И
умненький Андрюша Козырев спешит примерить на себя новые одежды, новую моду. Он
теперь становится государственником, а с будущего года уже и патриотом. Как
настоящий патриот, он от всего сердца приветствует введение войск в Чечню и тут
же отрекается от демократов, заявляя, что всегда был подлинным патриотом и
государственником.
Еще через год глава правительства создает свой
проправительственный блок «Наш дом — Россия». И выясняется, что Андрюша всегда
был настроен проправительственно, он любит государственных мужей. Он прагматик
до мозга костей, он даже подсмеивается над демократами.
Подобные превращения, происходившие со многими
государственными мужами, стали апофеозом той безнравственности, которая была
заложена в конце восьмидесятых, когда предательство союзников становится
нормой, измена интересам собственной страны называется борьбой за демократию, а
отказ от собственных идеологических воззрений объясняется гибкостью и умом
политика. Каковы времена, таковы и нравы.
Глава 35
Весь день первого июня они были вместе, как подлинные
молодожены, стремящиеся проводить друг с другом как можно больше времени.
Габриэла, видя их постоянные улыбки, тоже расцвела. Ей казалось, что они просто
помирились. Только Жоакин не замечал очевидности изменения их отношений,
безнадежно влюбленный в Инес, он глядел на нее преданными глазами, стараясь
угождать ей во всем.
Судя по всему, это не мешало их чувствам с Габриэлой.
Девушке понравился этот молодой, скромный, застенчивый врач, а ему нравились ее
бесшабашность и храбрость. Бернардо однажды слышал, как они договаривались
встретиться ночью, когда уснут «старики». Так почтительно они именовали
сорокалетних Бернардо и Инес.
И эту ночь они снова провели вместе. И снова, проснувшись
утром, Бернардо подумал, что счастливее его нет никого во всем мире. Ему
начинала нравиться собственная женитьба. Но его очень беспокоили последние
слова Чернова. Несмотря на его жесты и слова, первого июня связной от генерала
так и не появился.
Правда, ласки и любовь Инес могли как-то сгладить его
тревогу, но он по-прежнему находился в ожидании связного.
Утром они завтракали вместе, как всегда.
— Сегодня очень хорошее море, — сказала
мечтательно Габриэла, — оно такое ласковое и доброе, словно большая
колыбель.
