— А этот пистолет ничего не означает?
— Абсолютно ничего. Это пистолет шерифа.
— А как насчет отпечатков?
— Ну, это ерунда, — осторожно ответил Селби.
— Выходит, что это были отпечатки не Риббера?
— Нет, не его, — нерешительно сказал Селби. Карр закурил
сигару. Несмотря на кажущуюся самоуверенность, он был немного смущен.
— Я думаю, — начал Селби, — мы должны как-то договориться.
Карр, если ваш клиент невиновен, то в ваших же интересах сообщить нам факты.
— Естественно.
— И в интересах вашего клиента вы должны помочь нам найти
человека, которого он защищает, потому что этот человек настоящий убийца.
— Понимаю.
— Если вы нам поможете, мы поймаем убийцу и закроем дело
против вашего клиента.
— Что я должен сделать? — спросил Карр.
— За ночь, я думаю, мы получим еще некоторые факты, которые
подействуют на Риббера. Мы не знаем, что случилось, а он знает. Если мы,
располагая данными, начнем действовать, Риббер поймет, что нам многое известно,
и ему придется раскрыть свои карты.
Карр молчал.
— Дальше, — продолжал Селби, — если вы сможете повидать
вашего клиента, скажите ему, что уверены в его невиновности, но что он кого-то
защищает. Пусть он вам расскажет.
— Зачем мне нужно, чтобы он все рассказал?
— Вы не поняли? — спокойно спросил Селби. — Тогда мы сможем
прекратить дело против него.
— Если вы думаете, что он невиновен, почему хотите
продолжать расследование дела, а не закрыть его?
— Мы не можем действовать таким путем. Вы разве не читали
передовую «Блейд»?
Карр отрицательно покачал головой. Селби протянул ему
газету.
— Вот прекрасный пример пропаганды, — сказал он. — Редактор
пишет, что «Блейд» настроена против меня лишь из политических соображений, что
мне иногда необычайно везет и что на примере дела Питера Риббера избирателям
видно, как успешно я веду борьбу с одним из лучших адвокатов. Если мне удастся
добиться осуждения Риббера, это будет означать, что мне не только везет. Если
же я не справлюсь с делом, это будет свидетельствовать о моей незрелости,
недостаточности опыта и о том, что графству нужен другой прокурор.
— Да, это верно.
— Таковы факты. Как уже сказал, я не верю, что Риббер мог
оставить пистолет со своими отпечатками. Не думаю, что пуля, которую он
выпустил в тело Талмена, была смертельной. Я говорю вам это, потому что хочу
работать вместе с вами.
Карр молчал.
— Если вы намекнете Рибберу, что мы вышли на верный след и,
вероятно, знаем о том, кого он защищает, это может нам помочь. Если вы убедите
Риббера чистосердечно признаться — это будет совсем хорошо. Вы можете сказать,
что об этом человеке все равно станет известно на перекрестном допросе.
— Вы думаете, что на перекрестном допросе он выдаст того,
кого защищает? — спросил Карр.
— Я не знаю, но хочу, чтобы Риббер подумал об этом.
Естественно, нет причины не устраивать перекрестного допроса. Риббер арестован
за убийство. Все доказательства против него. Если не хватит доказательств по
обвинению его в убийстве первой степени, придется устроить ему перекрестный
допрос. Настоящий убийца все равно будет найден.
— Но когда это случится, Риббер уже признается.
— Да, но кто ему поверит? Риббер — рецидивист. Если он не
убивал Талмена, то, несомненно, стрелял в его тело. Не надо будет искать особых
доказательств против него. Все будет выглядеть как попытка ввести в заблуждение
суд. Его приведут к присяге, и он расскажет свою историю, а потом ему придется
отречься от нее и его обвинят в нарушении клятвы. А это настроит против него
присяжных.
— Понимаю, — сказал Карр. Селби откинулся на спинку стула.
— Могу я считать, что мы с вами договорились? — спросил он.
— Я подумаю, — ответил непроницаемый Карр.
Он встал и направился к двери. Но на полпути остановился и
обернулся.
— Я понял, что должен делать, — хмуро произнес он и вышел.
Сидя в своем кабинете, Селби слышал удаляющиеся шаги Карра.
Пройдя половину коридора, Карр остановился, потом двинулся дальше.
Селби снял трубку и позвонил в «Кларион».
— Что нового, Дуг? — поинтересовалась Сильвия, услышав голос
Селби.
— Ничего, — ответил Селби. — Только что у меня был Карр.
— Что он сказал?
— Он говорил мало, и перед уходом ему пришлось задуматься.
Он не понял, веду ли я игру или я проще, чем он думает. По-моему, он
обеспокоен.
— Что его беспокоит?
— Риббер. Вряд ли у них с Риббером состоялся приятный
разговор.
— Он давно был в тюрьме?
Селби посмотрел на часы.
— Три часа назад.
— И после этого решил поговорить с тобой?
— Да. А пока он был в тюрьме, заместитель шерифа успел посмотреть
показания спидометра. Позже мне станет известно еще одно показание.
— Я думаю, Дуг, ты на верном пути. Мне кажется, тебе удастся
обнаружить слабое звено в его обороне.
— Если Риббер подумает, что Карр собирается устроить
перекрестный допрос, он испугается, а если начнет бояться — значит, заговорит.
Я буду держать тебя в курсе, — пообещал Селби.
— До свидания, Дуг, желаю удачи.
— Селби положил трубку, достал карту, расстелил ее на столе
и начал внимательно изучать.
Прошел час. Селби сделал несколько пометок в блокноте. Вдруг
зазвонил телефон. Прокурор снял трубку и услышал голос Брэндона.
— Дуг, сынок, тебе надо побыстрее приехать, — сказал шериф.
— Куда?
— К Рибберу. Он вроде собирается расколоться. Карр
разговаривал с ним, затем направился к тебе, снова вернулся к Рибберу. Потом
сел в машину и уехал. Мы наблюдали за Риббером. Он лежал на койке, не спал.
Иногда начинал бегать по камере… Когда начал засыпать, мы разбудили его. Он
готов.
— Что случилось? — спросил Селби с интересом.
— Он начал орать, что все это блеф, что мы его обманываем и
хотим запутать. Я засмеялся и сказал, что он сошел с ума. Кричал, что ты его
хочешь посадить, но он не дурак и не собирается вешать на себя чужое дело.
— А ты? Брэндон усмехнулся.
— А я сидел и смотрел на него. Потом спросил: «Пит, вам это
сообщил адвокат?» «Да», — крикнул он. Я сказал: «Пит, я могу позвать Дуга
Селби. Поговорите с ним. Он хороший парень, и если вы считаете, что он такой
дурак, чтобы раскрыть свои карты вашему адвокату, то вы ошибаетесь».
