– Целых три года я старался забыть обо всем этом и не хотел бы снова вспоминать…
– Тогда не будем больше об этом говорить!
Она подумала, что отец с его непременными расспросами о Шато-Паньон и о том, что там делал Роберт, может подождать, как, впрочем, и ее собственное не до конца удовлетворенное любопытство…
Они прошли молча еще несколько шагов, как вдруг Роберт мрачно проговорил:
– А может быть, я все-таки буду об этом вспоминать. Странно, но если я мог помнить те ужасы и не умереть, то это, наверное, не так страшно…
Боже! Внезапно Люсинда поняла, что вопрос состоял не в том, будет ли Роберт говорить обо всем этом, а сможет ли она сама выдержать его ужасные признания! Конечно, Люсинда слышала много рассказов, выдумок и даже анекдотов, связанных с недавней войной, но ни в одном из них не было скрыто столько ужасов, происходивших наяву!
– Тогда расскажите мне только то, что сможете, – попросила она.
Роберт посмотрел на Люсинду, и ей показалось, будто перед его глазами в одно мгновение прошла целая вечность.
– Простите меня! – тихо сказал он.
– Простить? За что?
– За то, что рассказываю вам все эти кошмары. Вам они абсолютно не нужны – только нервы портят. Продолжайте разговаривать со мной как-с нормальным живым существом – так будет гораздо лучше!
Сердце Люсинды сжалось. Она еще крепче ухватилась за руку Роберта и повернула его лицом к себе, а потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы.
Роберт обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Его ладони скользнули вниз и, на мгновение остановившись на груди, сомкнулись за ее спиной на талии.
– Люсинда! – прошептал Роберт.
– Тс-с! Поцелуйте же меня! – Она попыталась прижаться к нему всем телом, но внезапно почувствовала перед собой каменную статую, которую была не в силах сдвинуть с места. – Что с вами? – удивленно спросила она.
– Тише! Видите тот кеб?
Действительно, их нагонял экипаж. Роберт поднял руку, и возница, остановив лошадей, спрыгнул с облучка и почтительно открыл дверцы. Не произнося ни слова, оба расположились на заднем сиденье. Кеб тронулся, и колеса застучали по булыжной мостовой.
– Вы так и не рассказали мне о плане своего третьего урока для Джеффри, – со вздохом произнес Роберт.
В голосе его звучал металл, как будто всего за минуту до этого он не целовал Люсинду…
Так вот в чем дело – в поцелуях! Потому-то Роберт и вспомнил сейчас о Джеффри. Она целовала его, а своим учеником выбрала лорда Ньюкома!
– Я намереваюсь сказать вам кое-что сегодня вечером, – ответила Люсинда.
– И это, наверное, будет плохая весть для меня!
Да, это будет, а скорее, уже стало плохой вестью для Роберта. А может быть, также и для нее.
– Чертов предатель! – донесся снаружи мужской голос.
Роберт загородил собой окошко, не позволив Люсинде выглянуть; обернувшись, она увидела лишь стремительно удалявшуюся карету.
– Кто это был?
– Уолтер Фенгроув и его жена.
– Он имел в виду вас? Но почему он позволил себе подобное оскорбление?
– Не знаю, – пробормотал Роберт, и лицо его стало серым.
– Роберт?
– Я в полном порядке. Нам надо поскорее вернуться к Джорджиане – опасно оставлять ее одну в таком положении. Если что-нибудь случится, ей потребуется помощь.
Люсинда готова была поручиться, что Роберт далеко не в порядке, но она не хотела еще более раздражать его, а потому утвердительно кивнула:
– Да, вы правы! Действительно, нам надо поскорее вернуться к Джорджиане…
Глава 14
Теперь все пропало!
Виктор Франкенштейн
(М. Шелли «Франкенштейн»)
Роберт немного поговорил о Шато-Паньон и вовсе не умер от этого. Как он и говорил Люсинде, это даже в каком-то смысле принесло ему некоторое успокоение… или принесло бы, если бы не мерзкая выходка Уолтера Фенгроува…
Что-то случилось. Что-то пошло не так, как следовало. Роберт ощущал это всем телом и нисколько этому не удивлялся. Он чувствовал себя слишком хорошо и даже начинал строить планы на будущее. Ему казалось, что жизнь понемногу снова к нему возвращается, особенно когда рядом была Люсинда.
Почти сразу после того, как они вернулись с прогулки, Люсинда пересела в свой экипаж и уехала домой, а Роберт остался стоять в холле, о чем-то размышляя. Потом он резко повернулся и направился в гостиную.
Джорджиана продолжала сидеть на той же кушетке и явно чувствовала себя не лучшим образом.
– Тебе не следовало выходить из дома, даже ненадолго, – упрекнул он ее.
– Нет, мне это было необходимо. Хотя я, верно, и выглядела как бегемот, только что вылезший на берег!
– Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше?
– По крайней мере я не покрылась пятнами, как зачастую происходит с женщинами в моем положении…
– Я сейчас принесу тебе пару подушек.
Прежде чем Роберт вышел, Джорджиана постаралась немного выпрямиться. Когда ей это не удалось, она смущенно улыбнулась и спросила:
– Люсинда показалась мне очень расстроенной. Ты не знаешь, у нее ничего не случилось?
Меньше всего Роберту сейчас хотелось огорчать Джорджиану, но все же он, скривившись, нехотя ответил:
– Когда мы ехали обратно, какой-то сумасшедший, проезжая мимо, непотребно обругал нас из окна своего экипажа – вот она и расстроилась Так я схожу за подушками?
– Будь добр! Кстати, принеси мне книгу, которую я оставила на столе в библиотеке.
– Непременно!
Роберт вышел, а Джорджиана махнула ему вслед рукой со словами:
– Желаю тебе сегодня быть счастливее, чем вчера!
«Что ж, – подумал Роберт, – надеюсь, так оно и будет».
Как бы в ответ на эти мысли он действительно почувствовал прилив сил и надежд на лучшее будущее и решил по возможности продлить это состояние.
Взяв со стола нужную книгу, он принес ее Джорджиане, после чего вернулся в библиотеку. Там он достал с полки первую попавшуюся книгу и принялся ее читать. На всякий случай он оставил полуоткрытой дверь, чтобы услышать голос Джорджианы, если ей потребуется какая-либо помощь.
Примерно через час Роберт закрыл книгу, встал и вышел в холл. В тот же момент дверь открылась и на пороге появились Эдвард с Тристаном…
– Этого не может быть! – воскликнул Эдвард. – Готов держать пари на фунт стерлингов, что…
– Тише! – остановил его Роберт. – Джорджиана, кажется, заснула.
Они осторожно открыли дверь и вошли в гостиную. Но оказалось, что Джорджиана все еще продолжала бодрствовать.
