Она тоже любила его. Любила больше жизни.
Царская процессия быстро доехали до дворца, Максимилиан очень нежно подхватил жену за талию и снял с лошади, но лицо у него при этом было такое, как будто он собирался её убить прямо тут на месте, без суда и следствия, но ей было уже всё равно. Лина знала, что это всего лишь маска.
Все, кому было положено, прошли во дворец вслед за своим царём, и далее в тронный зал. Встали по своим местам. Советники, министры — вдоль стен в соответствии с чёткой иерархией, Кастор с сыном рядом с троном и Лина с другой стороны. И лицо её выражало полную покорность и готовность принять наказание.
Максимилиан молчал, и в зале образовалась оглушительная тишина.
Лине были не понятны все эти сложности. Он был царём, служили в этом дворце верные ему люди, и какая, в самом деле, причина смерти этого трусливого и скользкого типа, который всего лишь по праву рождения должен был стать правителем большого города. Почему нельзя было просто назначить другого?
Но и Максимилиан, и Тигран смотрели на неё как на дурочку, когда она спросила это, и, по всей видимости, этот вопрос являлся не простым.
—Лина,— вдруг сказал Максимилиан, и она подпрыгнула от неожиданности.— Твоя вина не вызывает сомнения и ты должна понести наказание.
—Но в руках Грациана был…— начал говорить Кастор, но тут же замолчал, увидев тяжёлый взгляд Максимилиана.
—Кастор, ты действительно думаешь, что этот слабак хотел напасть на мою жену?
—Нет. Конечно же нет,— обречённо ответил фракиец.— Но обвинять Лину в том, что она хороший воин и рука её разит того, кто поднял на неё меч нельзя.
Лина удивлённо подняла глаза на Кастора. Неужели он будет защищать её перед мужем.
—Это ничего не значит,— ледяным тоном ответил Максимилиан.— Грациан умер от её руки и Лина должна понести наказание. Но я учту твои слова,— добавил он, видя как Кастор снова открыл рот, чтобы возразить.— Лина ты согласна?
—Да, я согласна,— покорно ответила та и увидела, как глаза царя Фракии запылали огнём.
—Сейчас нам нужно решить другое,— продолжил говорить полководец.— Византий остался без правителя.
—Я готов взять на себя это тяжёлое бремя,— с готовность сказал один из советников, а Максимилиан очень внимательно посмотрел на него, и Лина была уверенна, что он знал его, так же как и всех более-менее значимых людей в своей стране.
—Бремя? Управлять Византием бремя?— недоверчиво переспросил, а в его голосе послышались нотки угрозы. И он махнул рукой, приказывая замолчать мужчине, уже приготовившемуся ответить.— Я принял решение. Все советники останутся на своих местах,— уже громко заявил Максимилиан,— а правителем Византия станет младший сын Кастора — Евпатор.
Все громко ахнули.
—Евпатор, ты готов принять город?— ни на кого не обращая внимания, спросил он фракийца.
—Готов. Это будет честью для меня,— тут же сказал он и склонился перед царём Греции.
—Но как же так?— тихо спросил кто-то из советников.
—Ты сомневаешься в моём выборе?
—Нет, но он ведь даже не грек…
—Так сомневаешься или нет?— выкрикнул Максимилиан и голос его как раскат грома пронёсся по залу, отражаясь от стен.
—Нет, ваша воля — для нас закон,— покорно произнёс мужчина.
—Евпатор, ты назначаешься временным правителем Византия сроком на один год. Если за это время ты докажешь мне, что ты достоин этой должности и верен Греции, то войдёшь в полные права.
Фракиец уверенно кивнул, соглашаясь со словами полководца.
—Все свободны. Лина останься,— холодно сказал Максимилиан, как только девушка сделала шаг по направлению к двери.
—Да, мой повелитель,— тихо произнесла она.
Кастор услышал её слова, и его голова нервно дёрнулась, но всё же вышел из зала вместе за всеми. И как только закрылась дверь, Лина тут же подлетела к мужу.
—Максим, прости… я убила его случайно.
—Всё хорошо милая, не переживай. То, что он умер у всех на глазах да ещё и с мечом в руках даже лучше,— ответил Максимилиан, и в голосе его было столько нежности, что сердце разрывалось от любви к этому мужчине.— Но все должны думать, что ты понесёшь наказание.
—Конечно, я всё поняла,— с готовностью ответила она.
—Иди ко мне малыш, я пять дней тебя не видел,— тихо прошептал он, требовательно прижимая жену к себе и начиная нетерпеливо покрывать поцелуями её губы, шею, плечи. В глазах тут же потемнело от желания, и Лина сама не заметила, как оказалась на высоком подлокотнике трона. Она страстно прижимала ногами к себе мужа, и голова кружилась от его горячих губ, а он убрал длинные волосы, оголяя шею, и начал целовать её, нежно и в тоже время страстно.
—Максим, пошли в спальню…
—Нет, я хочу тебя,— довольно грубо ответил он, но злости в его словах не было, только безумное возбуждение.
Максимилиан одним быстрым движением расстегнул застёжку на плече, белая ткань упала, оголяя спину, и тело обдало прохладным воздухом. И уже через мгновение он повыше поднял подол платья Лины, раздвигая шире ноги, и вошёл в неё, нежно, мягко, заполняя целиком и даря острое наслаждение, а нежная рука, приласкавшая обнажённую грудь, усилила его.
—Ааааа,— не смогла она сдержать стон.
Кастор ходил под дверью тронного зала как дикий зверь, не в силах успокоиться.
Неужели Максимилиан действительно накажет Лину? Но он же любит её, фракиец знал это совершенно точно, он видел, как полководец смотрел на свою жену, ласкал взглядом. А сейчас? Сейчас всё как будто изменилось, они приехали на разных кораблях, и после того как они сошли на берег, Лина даже не смотрела на своего обожаемого мужа. Да и сам Максимилиан был крайне холоден.
И это убийство… оно явно было не запланировано. Конечно, Грациан должен был умереть, но не так, не у всех на глазах от руки чрезмерно импульсивной жены царя.
Нет, нет… он не может наказать её, проносилось в голове Кастора. Только не Лину.
—Ааааа,— услышал он за дверью сдавленный стон, и в ту же секунду, не думая ни мгновения, ворвался в тронный зал, готовый убить полководца, посмевшего поднять руку на эту прекрасную женщину.
—Максимилиан! Не трогай…— очень громко воскликнул Кастор, резко открывая дверь, и вдруг замер, увидев совсем не то, что ожидал.
Маленькая, хрупкая девушка, сидела на подлокотнике трона, оголёнными ножками, богато покрытыми синяками, прижимая к себе мужа. Часть её платья упало, и на спине глазу открылись страшные глубокие раны от плети и как будто от когтей огромного зверя и сильные кровоподтёки.
Милое личико Лины раскраснелось, а коралловые губки припухли, и это всё явно не из-за побоев. Но самыми прекрасными были её глаза, испуганные и смущённые одновременно, полная противоположность глазам Максимилиана, которые просто источали гнев и решительность. Да, пожалуй, он действительно сейчас был готов убить.
