—Юнатан, подойди на минутку.
Каролина. Она остановилась возле тележки, на которой развозят еду.
Юнатан явно собирался сказать еще что-то, но вместо этого послушно пошел следом за Каролиной. Алиса посмотрела на по-прежнему полный бокал и свои напряженные, побелевшие пальцы. Она поднесла бокал к губам и выпила все до последней капли.
Мужчины так и стояли на балконе. Алиса подошла к столику и налила себе еще шампанского. Прислушалась, но ничего не услышала. На стене возле кресел висела картина. Цветная абстракция, которая показалась Алисе знакомой. Девушка подошла ближе, протиснувшись между креслами, и стала выискивать подпись, однако не обнаружила. Балкон был залит лучами закатного солнца. Чтобы солнце не било в глаза, собеседники отвернулись, и теперь Алиса видела их лица в профиль. Потом Рогер Эдвик принялся мерить балкон шагами, а Хеннинг Педерсен оглянулся и пристально посмотрел на Алису. Она опустила взгляд, но тут же снова его подняла. Хеннинг все еще смотрел на нее. Она опять повернулась к картине, притворившись, будто ничего не заметила. Наполнила бокал и выпила. В доме все стихло, остались лишь уличные звуки — крики чаек, стук молотка. Допив, Алиса, не глядя в сторону балкона, направилась к тележке. Юнатан куда-то подевался. Девушка нерешительно смотрела на полупустую бутылку шампанского в ведерке со льдом. Потом отставила бокал и отправилась искать Юнатана.
В следующем помещении оказалась ведущая на второй этаж лестница, а слева — открытая дверь в еще одну комнату, большую и светлую, откуда открывался вид на весь мыс. Посреди комнаты стоял большой накрытый стол. Справа была гладкая белая дверь. Алиса приоткрыла ее, и девушку накрыла настоящая волна звуков. Гудение вытяжки, шум посудомоечной машины, журчание воды в кране, звяканье посуды. Резкий свет лампы. В дальнем конце стояла женщина, а на столе перед ней — множество тарелок с салатом из морепродуктов. Женщина брала по несколько салатных листьев с каждой тарелки и откладывала их на отдельное блюдо. Услышав шаги Алисы, она на секунду оторвалась от этого занятия.
—Ну вот, теперь всё в порядке,— сказала она и, не дождавшись ответа, обернулась: — Ой, а я-то думала, это Каролина.
Женщина была маленькая и худая, ровесница Сони, красивая, но уставшая, в длинном фартуке поверх белой поварской куртки. Свои темные волосы она собрала в хвост, совсем как в прошлый раз, когда Алиса ее видела в избушке в лесу.
—Что-то было не в порядке?— спросила Алиса. Женщина удивленно смотрела на нее.
—Вы сказали — «всё в порядке».
Женщина качнула головой:
—Вообще-то да. Сначала рыба, а потом еще и дополнительная порция. Каролина чуть на стенку не полезла.
—Дополнительная порция?
—Видишь ли, Юнатан привел с собой еще одного гостя, так что все ее планы едва прахом не пошли.— Голос зазвучал холодно и высокомерно.— Десять горячих блюд на одиннадцать гостей: реши-ка, Анни, уравнение!— Алиса поняла, что женщина передразнивает Каролину. Анни сердито вытерла руки о висевшее у нее на плече полотенце.— А я-то что? Я же не волшебница. Не могу же я щелкнуть пальцами и приготовить за час то, чему положено готовиться шесть часов. Но она-то не выносит, когда что-то идет не по плану. К этому ужину-то она целый месяц готовилась. Бедняжка.— Анни вновь принялась откладывать салатные листья, но затем вдруг замерла и испуганно уставилась на Алису: — О господи, да ведь это тебя Юнатан привел! Все, что я говорила,— ты не обращай на это внимания. Каролина… Она… Ее легко вывести из себя, но она отходчивая. Вскоре обо всем забудет и в следующий раз, когда вы с ней встретитесь, ни о чем и не вспомнит.
— Вы тут работаете?— спросила Алиса.
—Не тут. В гостинице. Я и живу там, в маленьком номере. До работы недалеко.— Анни улыбнулась.— Правда, получается, вроде как в тюрьме,— рассмеялась она,— заняться особо нечем. Зато можно заниматься любимым делом — еду готовить все дни напролет. Это я больше всего на свете люблю. Будь моя воля, вообще ничего больше бы и не делала.
Она отвернулась. Алиса смотрела, как раскачиваются из стороны в сторону стянутые резинкой волосы, и вспоминала, как Анни, сидя на кровати в избушке, собирала их в хвост. Такой чувственный, почти девичий жест. Она вспоминала мужчину, который стоял тогда перед Анни. И его лицо, каким она увидела его на крыльце. Его лицо — неуловимо знакомое.
Алиса прошла в коридор и остановилась возле лестницы, на которой лежал жесткий темный ковер. Из-за него шагов было почти не слышно, так что на второй этаж девушка поднялась бесшумно. Наверху оказался еще один коридор и несколько дверей. Одна из них, справа, была приоткрыта. Алиса уже собиралась постучаться, когда услышала голоса.
—Откуда она вообще?— спросила Каролина.
—Какая разница? Она не отсюда, — ответил Юнатан.
—Просто интересно… И ее фамилию я что-то не расслышала.
—Всегда одни и те же вопросы. Может, успокоишься уже?— Юнатан говорил сердито, но в его голосе Алиса различила нотки усталости.
—Всегда одни и те же вопросы?— переспросила Каролина.— Ты еще никого сюда не приводил.
—Значит, некого было.
—Какой же ты скрытный! Чего тебе хочется, что у тебя на душе — как бы я хотела, чтобы ты делился со мной.
Они немного помолчали.
—Какая разница, чего мне хочется?— уже тише произнес Юнатан.
—Почему ты так говоришь?
—Все, забудем. Я пошутил.
—Правда?— Каролина на миг умолкла.— Просто знай: если ты остаешься здесь ради меня, то зря.
Юнатан опустошил бокал и шагнул к двери. Увидев это, Алиса неслышно сбежала по лестнице, пока он ее не заметил.
За ужином собралось одиннадцать человек. Во главе стола сидела Каролина Эдвик. Справа от нее расположился Хеннинг Педерсен. Остальные гости пришли с супругами. Стиг Херманссон, сидевший слева от Алисы, обсуждал с Рогером строительство конференц-зала. Напротив посадили его супругу Эви. Грузные и спокойные, они владели фермой у дороги. Разводили скот на мясо и выращивали яблоки, а еще у них имелись обширные охотничьи угодья. Когда гости уже были в сборе, Юнатан шепнул Алисе, что лес вокруг принадлежит Херманссо-нам — от самой дороги и до гостиницы.
Справа от Алисы сидел молчаливый мужчина, непрестанно теребивший салфетку. Все обращались к нему «Эссе», — возможно, так его и звали. Он работал ветеринаром, а его супруга — директрисой в начальной школе. Каждый раз, когда Хеннинг Педерсен что-то говорил, она принималась кивать, наклонялась к нему и задевала плечом. Третья пара — настоятель церкви с супругой. Все гости явились одновременно, прямо с концерта.
—И как концерт?— спросил Хеннинг.
—Потрясающе!— ответил сидевший напротив него настоятель.— Играл Хауген, норвежский органист. Он в свое время был очень известным. Сейчас на пенсии, но все равно играет отлично.
—А я вот с тобой не соглашусь, Ингвар,— возразила Марианна, его жена. Она повернулась к мужу, и браслет на ее пухлом запястье зазвенел.— Ему следовало оставить сцену раньше. Заканчивать карьеру надо во время расцвета и не дожидаться, когда она сама сойдет на нет. И вообще, я больше люблю фортепиано. Орган — ужасный инструмент.
