Лотти тоже улыбнулась папе, но глаза у нее были грустные. Она думала о черном единороге, который прячется в чаще леса совсем один.
–Они удивительные существа,– сказал папа, мечтательно глядя в пространство.– Такие красивые… Ну ты же сама видела, Лотти. И, кстати, ты тоже была совершенно прелестным единорогом.– Он улыбнулся Лотти, а потом вдруг помрачнел, и его взгляд сделался жестким.– Хорошо, что Пандора не знала о твоем существовании, когда плела свои чары. Она не знала о нашей с тобой общей силе.
–Она просто не знает, что такое семья,– сказал Гораций. У него был такой странный, скрипучий и резкий голос, что Лотти аж вздрогнула.– Она не понимала, как много вы с Джеком значите друг для друга, Том. Как это важно, что вы с ним братья. Она думала, что сможет вас разлучить – и ты даже не пикнешь. Ха!
–А что, у нее нет семьи?– удивленно спросила Лотти, и папа покачал головой.
–Нет. Она сирота. Ее родители погибли, когда она была совсем маленькой. Она жила то у одних родственников, то у других и в итоге оказалась здесь, в Нитербридже, когда ей было пятнадцать.
–Это как-то уж совсем грустно,– пробормотала Лотти. Ей не хотелось жалеть Пандору. Она ненавидела Пандору. Но она ничего не могла поделать.
Папа ласково ей улыбнулся, но Софи нахмурилась и ткнулась лбом Лотти под локоть:
–Лотти, ты слишком мягкосердечная. Так нельзя. Она пыталась тебя уничтожить, а тебе ее жалко, потому что у нее было трудное детство? Пф!– Софи сердито сверкнула глазами.– Надо было избавиться от нее навсегда, а мы упустили такую возможность!
Софи была такой милой и «плюшевой», что в ее исполнении эти злые слова прозвучали особенно жутко, и Лотти даже слегка растерялась. Софи запыхтела и втянула голову в плечи, словно ей стало стыдно, но она никогда этого не признает. Она снова уткнулась в свою чашку с кофе, стараясь не смотреть на Лотти.
–Я тут подумала…– сказала Лотти, глядя на папу широко распахнутыми глазами.– Что было бы с тобой, если бы маму не пригласили работать во Францию? Я бы тогда не приехала в Нитербридж и не открыла бы в себе магию. И если ты смог вернуться именно потому, что тебя позвала моя магия…
–Да, твоя магия,– твердо проговорил папа.– Ты сама должна знать. Ты пришла ко мне и разрушила злые чары. Как очень верно заметил Гораций, Пандора не знает, что такое семья. Наверное, больше никто и не смог бы разрушить ее чары. Никто, кроме того – или той,– с кем я связан по крови и магии.
–Это была твоя магия,– заметил Гораций.– Лотти унаследовала от тебя. И ты ее сразу узнал, хотя был заколдован. Эта магия тебя позвала, и ты не мог не ответить на знакомый зов.– Он опустил голову, уткнувшись клювом в мягкие перья у себя на груди.– Я должен был полететь за тобой,– скорбно пробормотал он.– Все эти годы… Я мог бы превратиться в морскую птицу. Например, в альбатроса. Я должен был полететь за тобой сразу. Но мы были уверены, что ты вернешься. А потом прошло несколько месяцев, и след остыл, и у меня уже не было сил преобразиться. Без тебя все как будто окаменело и умерло.– Гораций печально покачал головой.– В итоге тебя разыскал и вернул ребенок. Ребенок!
–Мой ребенок, Гораций,– улыбнулся папа.– Ты сам говоришь – это многое значит.– Он зябко поежился и повернулся к Лотти:– Я не знаю, что было бы, если бы ты меня не нашла, Лотти. Наверное, я бы остался там навсегда. Пока я был единорогом, я совсем потерял счет времени. Возможно, я превратился бы в единорога уже насовсем.– Он улыбнулся.– Хотя в этом есть свои плюсы. Я бы жил вечно – ведь единороги бессмертны.
Лотти уставилась на него, открыв рот:
–Ты превратился в единорога?! То есть действительно превратился?! А не просто принимал облик единорога в тех моих странных видениях?
–Это скрытая, потайная долина, Лотти,– сказал папа.– Волшебное место. Никто не должен о нем узнать. И превращение – это защита. Если ты попадаешь в долину единорогов и прикасаешься к их волшебству, ты начинаешь меняться. Превращение происходит не сразу. Я пробыл там много лет и все равно не стал единорогом – просто переходил от одного облика к другому: был то человеком, то единорогом. Но если бы я пробыл там дольше, я превратился бы в единорога уже навсегда. Среди них было несколько человек… вернее, несколько единорогов, которые раньше были людьми.
Софи пристально смотрела на Тома, явно собираясь что-то сказать, но никак не решалась. Он встревоженно нахмурился, зная, что от таксы можно ждать чего угодно. Софи тоже нахмурилась и прошептала:
–Я должна это спросить. Ты ел траву?– От одной только мысли об этом ее передернуло.
Лотти и ее папа звонко расхохотались, а Гораций презрительно щелкнул клювом, явно давая понять, что он думает об умственных способностях Софи.
Софи смотрела на них с искренним недоумением:
–Что вы смеетесь? Это важный вопрос! Есть траву! Брр. Какой ужас.
–Это была очень хорошая трава, Софи,– сказал Лоттин папа.– Вкусная, сочная. И всегда свежая. Там была одна поляна, трава на ней напоминала по вкусу… шоколад.
Софи кивнула.
–Как-то не верится, но ладно, допустим. Жалко, ты не привез с собой этой травы. Лотти ест слишком много шоколада. Наверное, ей пошла бы на пользу трава со вкусом шоколада.
Лотти опять рассмеялась:
–Ты ешь его в десять раз больше, а я в шесть раз крупнее тебя!
–Вот именно,– кивнула Софи.– И у меня нет прыщей, Лотти, ma belle
[2].
–Ты еще вернешься туда.– Голос Горация был очень тихим, но его услышали все.
–Не могу,– сказал папа, глядя на свои руки, словно ему было неловко произносить это вслух при дочери и Горации.– Я бы вернулся к ним, если бы мог… но потом я бы вернулся домой, Лотти, честно слово. Но если по правде, я просто не знаю, где их искать.– Он устало покачал головой.– Я не помню, где эта долина. Все как будто в тумане. Я вообще плохо помню дорогу домой. Даже теперь, когда память вернулась.
Огромные глаза Горация горели желтым огнем:
–Ты вернешься. Я знаю. Вы все вернетесь туда.
Лотти поежилась. Это прозвучало как пророчество. Как будто Гораций действительно знал. Могут ли фениксы предсказывать будущее? Гораций никогда не говорил, что он это умеет. Впрочем, он не говорил и что он феникс.
Гораций медленно моргнул и застенчиво взглянул на тарелку Тома.
–У тебя чем намазаны тосты? Дрожжевой пастой?– спросил он с явной надеждой в голосе.– Мне надо хорошо питаться и набираться сил.
Глава 2
Серый ноябрьский понедельник в Нитербридже был настолько далек от индийских джунглей, насколько это вообще возможно. Утро выдалось туманным, но это был скучный и какой-то унылый английский туман, а не влажная дымка далеких тропических лесов.
Как обычно, по пути в школу Лотти встретилась на мосту со своей одноклассницей и лучшей подругой Руби. Как оказалось, Руби тоже была не в настроении.
