Софи сморщила нос.
–Может быть, кто-то и видел,– сказала она.– Но уже смеркалось, на улице было темно.– Она тяжело вздохнула.– И нам приходилось все время прятаться. Как я уже говорила, кролики не отличаются смелостью.
–Боюсь, что да,– согласился с ней Барни, смущенно дернув усами.
–Надо сообразить, где ты будешь спать,– задумчиво проговорил дядя Джек.– Сделать тебе подстилку из сена? Кажется, где-то в кладовке должно быть сено. Или, может, в картонной коробке? Вместо матраса положим старое полотенце, а коробку поставим в большую клетку?
–Лучше в коробке…– Барни блаженно зажмурился.
Софи выразительно посмотрела на свою бархатную подушку.
–В коробке…– Она покачала головой.– Лотти, я страшно проголодалась. Я весь день ничего не ела. Только сэндвич с дрожжевой пастой и одно маленькое печенье. Ну, или два. И еще окаменевшую ириску, которую кто-то забыл в кукольном домике. Она была пыльная, Лотти, но я умирала от голода! И никто даже не догадался напоить меня кофе.– Она подняла лапу, которая заметно дрожала.– Видишь? Мне нужен кофе!
* * *
Когда следующим утром Лотти с Софи спустились в магазин, Барни сидел, высунув нос из клетки, с восхищением вертел головой во все стороны и радостно подергивал усами. Его серая шерстка блестела словно посеребренная – и ее оттенок как будто менялся в зависимости от того, с какой стороны посмотреть.
–Привет, Барни.– Лотти пощекотала его за ухом.– Хорошо выспался?
–Да, спасибо.– Он с беспокойством взглянул на нее.– Но знаешь что? Моя клетка открыта!
Софи сердито уставилась на него:
–Конечно, мы знаем! Мы на тебя смотрим! У тебя нос наружу торчит!
Барни виновато отпрыгнул в глубь клетки, его усы задрожали.
–Все хорошо, Барни. Обычно мы не запираем клетки,– принялась объяснять Лотти.– Когда магазин открыт, мы стараемся делать вид, что все клетки заперты. Просто чтобы покупатели не удивлялись. Сейчас магазин еще не открылся, и ты можешь выйти из клетки, если хочешь.
–Выйти из клетки?!– потрясенно переспросил Барни, словно не понимал смысла услышанного.
–Кролики.– Софи покачала головой.– У них в мозгах ни одной извилины, Лотти. Ты его не напрягай, а то у него мозг перегреется и вскипит,– шепнула она.
Розовые мышата Фред и Персик с интересом разглядывали Барни со своей верхней полки – Фред свесился вниз головой, а Персик держал его за хвост. Лотти нахмурилась и украдкой погрозила им пальцем. С них бы сталось спикировать вниз, пролетев мимо клетки Барни, и тогда с ним бы точно случился удар. Фред старательно изобразил совершенно невинный взгляд,– мол, никого не трогаю, ничего не делаю, занимаюсь зарядкой,– и Персик поспешно втянул его обратно на полку.
Лотти ободряюще улыбнулась Барни, и они с Софи пошли на кухню.
–Я думаю, кролики не такие уж глупые,– задумчиво проговорила Лотти.
–Этот глупый,– сказала Софи, обнюхивая коробки с овсяными хлопьями.– Нет. Они все на вкус как картон. Я хочу тост.
–Может, он просто еще не освоился и поэтому нервничает,– вступилась за кролика Лотти.
Софи выразительно подняла брови.
–Ладно. Может, он и не самый умный кролик на свете, но зато очень милый.
Софи презрительно фыркнула:
–Пушистый imbécile
[4].
–Ты меня тоже так называешь,– заметила Лотти.– Правда, без «пушистой».
Софи улыбнулась, показав очень белые зубы.
–Да,– кивнула она.
Лотти не совсем поняла, что хотела сказать Софи, но ей показалось, что ее оскорбляют. Как приятно, что все вернулось на свои места.
* * *
Лотти примчалась на мост даже раньше обычного. Ей хотелось скорее рассказать Руби, что Софи вернулась – благодаря развешанным по городу объявлениям,– хотя объявления сработали не совсем так, как ожидалось.
Руби сразу заметила, что настроение Лотти изменилось.
–Софи нашлась?– спросила она.– Кто-то ее нашел и привел к вам?
Лотти покачала головой:
–Нет. Она вернулась сама. Она увидела объявления, и они ей понравились. Если бы не объявления – доказательство, что я очень по ней скучаю,– она, может быть, не вернулась бы еще долго. Спасибо, что ты подала мне идею!
Теперь, когда Софи вернулась домой, даже в школе все стало не так уныло и Лотти вновь чувствовала ее постоянное мысленное присутствие – потрясающее ощущение близости со своим фамильяром,– пусть даже Софи весь день спала, заявив, что она жутко устала после всех приключений и ей нужно как следует отдохнуть. Лотти не знала, как Софи сумела исчезнуть настолько бесследно, что она ее даже не чувствовала. Она пыталась расспрашивать Софи, но та не смогла вразумительно объяснить. Настаивать Лотти не стала. Потом можно будет обсудить этот вопрос с Ариадной, а сейчас она просто радовалась, что Софи вернулась. Ощущение было такое, что недостающий – очень важный – кусочек ее самой встал на место и она снова сделалась целой. Или почти целой.
* * *
Лотти очень скучала по маме и думала о ней постоянно, а после того странного сна в понедельник к этим мыслям прибавилось непонятное беспокойство. И тут еще столько всего навалилось: кролик, которого надо спасать, сбежавшая из дома Софи,– Лотти казалось, что от всех этих тревог и волнений у нее закипают мозги. Но теперь, когда Софи вернулась и кролик спасен, в голове более-менее прояснилось и Лотти поняла, почему ее так беспокоят мысли о маме.
Как сказать ей о папе? Как вообще приступить к этому разговору? Нельзя же просто позвонить и сказать, что папа жив! Мама ей не поверит, и даже если поверит… Это будет жестоко. Такие новости по телефону не сообщают. Нужно быть рядом, нужно обнять ее крепко-крепко. Да и стоит ли говорить маме сейчас? Ведь Лотти сама не уверена, так ли это на самом деле. А вдруг она все поняла неправильно? Вдруг это был просто сон?
Лотти грызла кончик ручки, делая вид, что размышляет над сочинением, которое им задали на уроке. Чтобы отвлечь внимание миссис Лоренс, она записала в тетрадку еще парочку предложений.
Выход был только один. Ей нужно увидеться с мамой. Мама обещала, что скоро свозит ее в Париж. Может быть, там они смогут поговорить. Только хотелось бы точно знать, сколько времени у них остается до папиного возвращения. Если папа и вправду вернется…
* * *
Сразу после уроков Руби куда-то уехала с мамой, встретившей ее у школы, и Лотти шла домой одна, по-прежнему погруженная в невеселые мысли о своих родителях. Ей казалось, что для нее это слишком взрослая проблема. Десятилетний ребенок не должен ломать себе голову, пытаясь придумать, как лучше сообщить маме, что его мертвый папа вдруг оказался живым и едет домой. Она знала, что мама отчаянно скучала по папе,– но он исчез семь лет назад! А вдруг она его больше не любит? Лотти тяжело вздохнула.
