—Номер!— требовательно произнес человек в кожаном плаще.
—Я, простите, не запомнил,— испуганно ответил высокий мужчина.— Даже на него не посмотрел. Да и далековато было.
—Он врачом представился,— сказал один из людей в синем мундире, глянув на высокого мужчину, которому он с трудом доставал затылком до плеча.
—Простите, Христа ради, это я так… Чтобы не задерживали. Подумал, что время терять нельзя. В действительности я только ветеринар. Но ко мне со всех окрестных деревень люди идут. Никому в помощи не отказываю. Одного даже от цирроза печени избавил.
—Куда «Форд Фокус» двинулся?— лающим голосом спросил человек из машины Следственного комитета.
—В сторону города.
Человек достал мобильный телефон и стал куда-то звонить, требуя запись дорожных камер с автомобилем «Форд Фокус» черного цвета. Видеозаписи ему обещали, как понял высокий человек, предоставить.
Представитель Следственного комитета наскоро записал номер телефона ветеринара, его домашний адрес и место работы. В ответ протянул визитную карточку.
—Майор Протасов Лев Николаевич, не Толстой, а только Протасов. Следователь по особо важным делам. Если что-то вспомните, звоните… Больше вас не задерживаю. Спасибо. Вы очень помогли следствию…— И он на прощание пожал ветеринару руку.
* * *
Генерал-полковник Сумароков дал задание полковникам Скорокосову и Прохорову подготовить план операции по организации следующего по очереди «котла», и снова на южном участке фронта, что в итоге даст ему возможность совместно с войсками центрального участка фронта, где накануне был совершен прорыв, организовать большой по площади и по общему обхвату войск противника «котел». Тогда осталась бы нетронутой северная группировка ИГИЛ и только часть центральной, но и они практически попали бы в окружение, поджимаемые со всех сторон российско-сирийскими войсками и только частично войсками Турции. Это предвещало общую скорую победу.
В разгар обсуждения вернулись и два комбата.
—А где своего старлея потеряли?— спросил Сумароков. Он уже так привык к тому, что командир саперного взвода находится где-то рядом, что остро ощущал нехватку чего-то, когда Соловейчикова рядом не было.
—Он вместе со своим замкомвзвода благоустраивает задержанного.
—То есть?— строго спросил полковник Скорокосов.
—Полковник Курносенко заявил, что согласно Женевской конвенции в каждой камере должна быть кровать с постельными принадлежностями.
—А сами они в ФСБ очень эту конвенцию соблюдают?— задал риторический вопрос полковник Прохоров.— И вообще, насколько мне известно, Женевская конвенция трактует условия содержания военнопленных. Курносенко что, считает себя военнопленным? Тогда и допрашивать его следует иначе. Более жестко, как предателя Родины. Он и без того, думается мне, предатель, но если сам это признает — совсем другое дело.
—Ну ладно, хотя на голом полу или на столе поспать полковнику было бы полезно,— решил генерал.— Но раз уж озаботили старшего лейтенанта, он расшибется, но найдет что нужно.
—Найдет,— подтвердил Бармалеев.— Он уже почти нашел. Часовой подсказал, что в комендантской роте лишние имеются. Соловейчиков к коменданту пошел. Выпросит.
—А мы пока другой проблемой озаботимся,— решил Сумароков.— И вы вовремя подоспели. Как раз я думал, как мне два ваших батальона выводить?
—Опять к «бармалеям» в тылы?— поинтересовался майор Кологривский.
—Не опять, а снова…— ответил за генерала полковник Скорокосов.— Ваши батальоны у нас считаются лучшими. На их командиров мы надеемся больше, чем на других. И на бойцов тоже.
—Но я обещаю командирам батальонов отправить их подразделения после завершения текущей операции на отдых,— сказал генерал Сумароков.— Я отлично понимаю, что такое усталость, тем более психологическая. Однако больше мне доверить это дело некому… Не майору же Огневу и не сирийскому комбату. Они хороши только в обороне и при общем наступлении, а там, где вертеться приходится, малопригодны… Короче говоря, только вы двое и ваши бойцы… При этом я знаю, что вы обычно сами выбираете себе место и способ вывода. И потому даю вам время на обдумывание ситуации и подготовку. Завтра перед допросом полковника Курносенко прошу мне доложить…
* * *
Вечером того же дня подполковник Бармалеев, захватив с собой майора Кологривского, решил навестить бойца саперного взвода своего батальона, теперь уже младшего сержанта Василия Кичогло. Новые погоны взял с собой. Что касается медали, то генерал их в тумбочке стола не держит, и потому придется подождать какое-то время, пока не пришлют из Министерства обороны.
—Ну, так что ты думаешь относительно вывода батальонов?— спросил комбат морской пехоты.— Есть предложения?
—Есть. Только сначала нужно с Василием Васильевичем-старшим поговорить.
—Ты же не любишь повторения пройденного.
—А кто про повторение говорит? Мы просто в другом месте высадимся. Это не будет повторением. Это будет новый виток операции. В первый раз прошло без сучка и задоринки, и во второй пройдет так же… По крайней мере, я надеюсь…
Подполковник ехал быстро. За управлением бронетранспортера Бармалеев чувствовал себя прекрасно — он был хозяином положения на дороге, в сравнении со своей «шестеркой», на которой он ездил дома и только и успевал увертываться от столкновения с наводнившими в последние годы дороги иномарками и внедорожниками производства западных стран и стран Юго-Восточной Азии. На БТР Бармалеев ехал уверенно, считая, что теперь пусть иномарки и внедорожники опасаются его транспортного средства. Но в Сирии, особенно в прифронтовой зоне, движение было несравнимо меньшим, нежели в России, а сами машины здесь выглядели старше даже его совсем не нового БТР-80. «Восьмидесятка» еще в Афгане воевала. Ее производство началось в уже далеком тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, когда он сам из детского дома только выпускался, и машина, многократно модернизированная, до сих пор служит в Российской армии, как раньше служила в Советской. А теперь вот сгодилась и в Сирии. Правда, в местах, где довелось воевать Бармалееву, не приходится использовать бронетранспортер как плавающее средство. Летом реки здесь попросту большей частью пересыхают. А лето в Сирии длится долго.
До окопов саперного взвода бронетранспортер добрался благополучно. В этот раз он не попал ни в засаду, выставленную РДГ «бармалеев», ни в засаду ВАИ и остановился напротив среднего блиндажа, где, как и сказал Соловейчиков, жил Кичогло. Бармалеев выключил двигатель. Неподалеку, чуть левее, располагался и блиндаж командира взвода, но сам Соловейчиков, как и Крендель, вернуться еще не успели, и потому командир батальона, заметив засуетившихся при его приближении бойцов, не стал требовать срочного наведения порядка, а просто вызвал Кичогло в свой БТР.
Боец пришел сразу. Комбат морской пехоты открыл ему боковой люк.
—Присаживайся, младший сержант,— предложил бойцу подполковник, кивнув на место для десантников.
