—Я вот о чем хотел тебя попросить, Вилен Александрович. Загляни к моей жене… Помоги найти дочь… Все-таки единственная. И ей, если сможешь, тоже помоги. Только с ней осторожнее. Она владеет восточными единоборствами. Ее Николаев лично тренировал. Любит, чуть что, кулаки в ход пустить. Потому я за нее не особенно и волнуюсь. Она нигде не пропадет.
—Майора Кологривского подключить можно?— спросил Бармалеев.
—Он же на другом конце страны будет.
—У майора семья в Москве живет. Приедет навестить. Так можно?
—Если только сам справиться не сможешь… А вообще, разве кого-то из своего батальона… Того же Соловейчикова или Кренделя.
—Я понял, товарищ генерал. Разрешите идти?
—Иди. Счастливого полета.
Генерал сунул в руку подполковнику скомканный листок, который вытащил из кармана кителя.
—Это новый номер моего телефона. Мобильник без прослушки. Мне Кологривский купил. Симка на его паспорт записана. Здесь же мой домашний адрес, это чтоб тебе не искать. Я, конечно, предупрежу жену о твоем визите. Но она человек подозрительный. Новых людей всегда пытается проверить. Тем более при таких обстоятельствах. Будь готов и к такому и сильно при проверке не нервничай.
Оба заметили, как к ним приближается своими скользящими и будто бы осторожными короткими шажками подполковник Щелоков, и потому решили прервать беседу. Разошлись. Генерал вернулся в свой кабинет, а Бармалеев направился к лестнице.
Подполковник Щелоков остался в коридоре в одиночестве, если не считать офицеров, которые сновали по своим делам туда-сюда, на ходу читая какие-то документы.
* * *
Подполковник Бармалеев озаботился подготовкой к перелету домой раньше, чем Кологривский, и потому его вылет состоялся раньше. Батальон спецназа военной разведки уже сидел в самолете и ждал только, казалось, своего комбата. Однако, когда Бармалеев занял свое место, трап еще не убрали и входной люк не закрыли. Значит, дожидались еще пассажиров. Бармалеев, привычный к длительным перелетам, закрыл глаза, желая уснуть без приказа организму, но тут услышал голоса у трапа. Любопытство взяло верх над сонливостью. В самолет сели полковник Скорокосов и подполковник Щелоков. Последний все так же прижимал к груди свою папочку из крокодиловой кожи.
—Иди к роте,— отослал командир батальона старшего лейтенанта Яценко, устроившегося рядом с комбатом.— Уступи место старшим офицерам.
Бойцы батальона сидели в рядах друг за другом, а места для старших офицеров были обращены к ним и располагались вплотную к кабине пилотов. Старший лейтенант Соловейчиков, заметив, что новых пассажиров двое, тоже освободил место, указав рукой на свое продавленное кресло полковнику Скорокосову. Таким образом, подполковник Следственного управления ФСБ оказался в середине, между подполковником Бармалеевым и полковником Скорокосовым.
—Не люблю я вперед спиной ездить и летать,— высказал свое неудовольствие Щелоков,— как и боком — тоже не люблю…
—Ничего, Гавриил Герасимович, привыкайте к неудобствам,— ответил Скорокосов.— Мы же на серьезной войне. Война, она приучает с неудобствами мириться. Вот только запах в самолете какой-то специфический. Непривычный…
—Это тела погибших в гробах так пахнут,— объяснил командир батальона.— Будто не хотят расставаться с этим миром. Они в хвосте самолета… Я уже привык, хотя к такому трудно привыкнуть. Привыкайте и вы…
—И все же… «Война — войной, а обед по расписанию». Так, кажется, немцы поговаривали. Учиться надо всегда и всему, и у всех, даже у противника.
—Потому немцы войну и проиграли,— вставил свое суждение в разговор подполковник Бармалеев.— А учиться следует не у побежденных, а у победителей…
Старенький военно-транспортный Ил-76 затрепетал всеми своими сочленениями, едва только пилоты завели двигатель, и машина начала разбег по взлетно-посадочной полосе.
—А машина-то явно не новая,— снова проворчал Щелоков.— Того и гляди, в воздухе развалится. Могли бы и поновее что-то подобрать.
—Долетим. Не впервой…— успокоил подполковника Скорокосов.
—Извините уж, но «Боинг-747»
[14]для вас персонально не припасли,— сказал Бармалеев с легким недовольством и таким же легким ехидством.— Просто не знали, что к нам именно вы пожалуете.
Тут Щелокову позвонили. Разговаривал он сухо, но закончил разговор приветливо: «До встречи в Москве…» Видимо, из Москвы и звонили. Он поглядывал во время разговора то на Бармалеева, то на Скорокосова, словно разговор шел конкретно о них или его собеседник их упоминал.
—А вообще, вы, скорее всего, ожидали, что покушением на генерала мы займемся?— внезапно сменил тему разговора подполковник Щелоков, оставив безопасность перелета на совести пилотов.
Бармалеев бросил взгляд на полковника Скорокосова, но тот, похоже, не знал, что ответить, и, глядя вперед на бойцов батальона, молчал.
Отвечать пришлось Бармалееву.
—Мы ждали, что нам хотя бы на этот короткий эпизод дадут следственные полномочия. Но нам их не предоставили. И мы решили, что военная разведка Сирии сама с расследованием справится. Тем более следственные полномочия у нее есть. А кроме того, в покушении замешаны граждане Сирии. Значит, это их внутреннее дело. В какой-то степени полицейское.
—То есть вы с себя полностью снимаете ответственность за происшествие и не интересуетесь расследованием… Правильно я вас понял?
—Почти правильно, Гавриил Герасимович. Я — маленький человек, всего-то навсего — командир батальона. Мое дело «игиловцев» уничтожать, что я и делал, кажется, неплохо. А лезть в политику, тем более в межгосударственную, я не намерен… Это не моего ума дело!— решил Бармалеев сыграть под дурачка, дело которого сводится к простой стрельбе по противнику.
—А что вы, полковник, на это скажете?— Щелоков всем телом, как только ему и позволяла поворачиваться его короткая шея, повернулся в сторону Скорокосова.
—Отвечу вам примерно так же, как ответил подполковник Бармалеев. Меня этот вопрос мало волнует…
—Как же так?— вполне искренне удивился старший следователь по особо важным делам.— На ваших глазах было совершено покушение на вашего командующего, вас едва не лишили командира, а вы не желаете отвечать на это действо.
—Что значит «Не желаете отвечать на это действо»? Вы что, призываете меня взять в руки автомат и пройтись по улице, стреляя в каждого встречного сирийца? Так я вас понял?— то ли действительно возмутился полковник Скорокосов, то ли умело разыграл возмущение, но старший следователь, судя по всему, поверил, что он искренен.
—Ну зачем же все так упрощать!— Щелоков смутился и даже сам возмутился.— Я просто спрашиваю вас, товарищ полковник, неужели у вас не появилось желания выяснить, откуда у покушения «ноги растут», чтобы подобного не допустить впредь. Ведь один из преступников, согласно вашим же данным, до сих пор находится на свободе и может повторить попытку покушения.
