— Но почему? Действительно, почему?
— Потому что я задала вопрос, а вы не потрудились ответить.
Его длинные пальцы нежно скользнули по ее скулам, щекам, губам.
— Вы читали мои книги, Филиппа, — спокойно ответил он, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Вы знаете меня. Неужели я стал бы использовать вас, чтобы укрепить свою позицию в глазах этих людей?
Зернышко сомнения, брошенное в ее сердце язвительными заявлениями Милли, исчезло.
— Нет, — прошептала она, — я так не думаю.
— Тогда на чем основаны ваши возражения? Филиппа попыталась легкомысленно усмехнуться — по крайней мере, она надеялась, что это была именно легкомысленная усмешка. Так легче было сделать вид, что его близость-всего лишь немного ее тревожит.
— Вы еще не подарили мне маргаритки.
Господи Иисусе! Беннет с шумом выдохнул и прижался лбом к ее лбу.
— Цивилизованность имеет слишком мало достоинств, — констатировал он, после чего нехотя отступил и поправил подол ее платья. — Я куплю вам новое платье.
Филиппа бросила взгляд на мокрое пятно на правом боку.
— Если вы купите мне новое платье, в обществе это не поймут. Полагаю, удастся спасти это.
— Надеюсь. Вы в нем ослепительны.
Это был лучший комплимент, который она когда-либо получала. Беннет Вулф явно совершенствуется.
— Спасибо.
Открывая перед ней дверь, он обнял ее за плечи и повернул к себе.
— Надеюсь, вы оцените, что я очень… очень терпелив, — шепнул он и нежно поцеловал ее. — А ведь я человек совсем не терпеливый. Во всяком случае, не там, где идет речь о вас и о приличиях.
Глава 12
Я понял, что раздражает больше всего на земле. Это западноафриканские комары. В отличие от своих английских коллег эти насекомые достаточно велики, чтобы поднять слона, и постоянно испытывают такую сильную жажду, что могут в одночасье выпить Темзу. Моим единственным утешением был тот факт, что эти паразиты предпочитали Лэнгли. Возможно, мне следовало быть более сострадательным, но тогда ему не следовало пытаться утопить мою обезьяну.
Из дневников капитана Беннета Вулфа
Кто-то постучал в дверь, едва Филиппа успела расположиться на диване с книгой. Снова читать «Прогулку с фараонами» казалось занятием глупым. Но теперь, встретив Беннета, она представляла, что сама участвует в потрясающих приключениях и находится очень близко к Беннету… хотя не видела его уже три дня.
Она подняла глаза от книги и увидела, что в гостиную вплыли Соня Деприс и Люси Элрой. Они пришли не к ней, да и у нее был более серьезный повод для размышления. Если верить газетам, завтра в Лондон приезжает капитан Дэвид Лэнгли. Его семья даже устраивала праздник в честь возвращения сына — приглашение она уже получила.
— Доброе утро, Флип, — сказала Соня так громко, что Филиппа от неожиданности подпрыгнула.
— Доброе утро, — ответила она. — Оливия сейчас спустится.
— Да, мы приехали, чтобы пройтись вместе с ней по магазинам. Ты не желаешь к нам присоединиться?
Скорее всего, приглашение было лишь данью вежливости, но оно удивило Филиппу и вселило вполне обоснованные подозрения. Дело в том, что за прошедшие два года Соня ни разу не пригласила ее пойти, куда бы то ни было вместе с ними. Оливия — да, но не ее друзья.
— Спасибо, нет, — ответила Филиппа.
— Но ты обязательно должна пойти с нами! — воскликнула Люси и опустилась на диван рядом с ней. — Ливи сказала, что сэр Беннет испортил твое прелестное персиковое платье; Мы найдем ткань, чтобы сшить тебе другое.
— Ничего страшного, просто небольшое пятно. Соня тоже села рядом с Филиппой — с другой стороны.
— Да, но мы хотим услышать все о сэре Беннете. Семейство капитана Лэнгли утверждает, что он демонстративно разгуливает по Лондону с мартышкой на плече, стараясь завоевать симпатию, и что каждый приличный человек должен перечитать книгу о Конго, чтобы не забывать всю правду о нем.
— Правда о капитане Вулфе заключается в том, что он далеко не дурак, а о капитане Лэнгли — в том, что он должен ответить на ряд вопросов Беннету.
— Вот видишь, Люси, — хихикнула Соня, наклоняясь к Филиппе, — Я тебе говорила, что она без ума от сэра Беннета. Он ухаживает за тобой, не правда ли? А когда вы держитесь за руки, обезьяна так и сидит у него на плече?
Филиппа сердито нахмурилась.
— Мы не держимся за руки. Если вы помните, цветы были всего лишь шуткой.
— Я тоже думала, что цветы не более чем шутка, — вмешалась Люси Элрой. — Ведь ты и Беннет Вулф совершенно не подходите друг другу. У вас все разное — темперамент, характер, стремления. Он же авантюрист, путешественник.
— Я…
— Я слышала, что с ним хочет познакомиться младшая дочь герцога Парнесси леди Мелани. Представляешь? С ее доходом он сможет объездить весь свет.
— Если только его не будет раздражать ее косоглазие, — хихикнула Соня. — Он мог послать красные розы ей, и они бы поженились еще до заката следующего дня.
Филиппа стиснула зубы, засунула книгу в подушки, взяла вышивание и с ожесточением, как в личного врага, вонзила иголку в ткань.
— Нехорошо так говорить о людях за глаза, — проворчала она. Ничуть не меньше ее раздражала мысль, что обе девицы с легкостью отбросили идею о том, что Беннет действительно за ней ухаживает. Конечно, она и сама пыталась избавиться от этой мысли… но им-то никто права не давал.
В комнату вплыла Оливия.
— Вы тут дразните мою сестру? — нарочито сердитым голосом вопросила она.
— Мы только пытаемся выяснить, в чем заключаются действительные намерения сэра Беннета, — ответила Соня и встала.
— Думаю, он намерен вернуться к своим путешествиям, — заметила Оливия. — Флип, ты должна пойти с нами в магазин. Я слышала, что к Перрингтону совсем недавно завезли новую партию египетского шелка. Тебе очень пойдет темно-красный цвет.
Новое платье. Обычно она позволяла Оливии вытащить ее в магазины за новыми платьями в начале сезона, после чего успешно избегала неловкости, вызванной попытками выглядеть чрезвычайно модной, когда все это казалось ей до крайности глупым. Но Беннету определенно понравилось ее платье на вечере у Милли. Он же целовал ее с такой страстью!
С другой стороны, ей не хотелось все утро подвергаться уколам и насмешкам подруг Оливии.
— Я…
Дверь гостиной отворилась, и вошел Барнс — дворецкий.
— Вам доставили цветы, леди Филиппа.
Ее сердце забилось быстрее.
— Я сейчас подойду, — поспешно сказала она, отложив вышивание.
Выйдя в холл, она сразу увидела их. Они лежали на столе у двери и были яркими словно солнце. Десятки маргариток. Наверное, целая сотня, если не больше.
