Глубоко вздохнув, я отворачиваюсь к окну. Как бы я ни восхищалась умом Камиля, его твердолобость порой приводит меня в недоумение. Он до сих пор считает, что все упирается в деньги и не понимает, что я сбежала из-за него?
— Опыт показывает, что не стоит совмещать рабочее с личным. Я говорила, что в Холмы не вернусь.
— Ты собираешься работать на нашего конкурента. Как прикажешь к этому относиться?
— Так же как я отнеслась к тому, что ты не пришел на мой день рождения, — вновь не сдержавшись, огрызаюсь я. — Принять и простить.
В салоне вновь повисает тягостное молчание, одновременно с которым Ауди набирает скорость. Я уже жалею о том, что не придержала новость до более подходящего момента. Реакция Камиля закономерна, но я к ней совсем не была готова.
— То есть твое трудоустройство — это акт возмездия? — спрашивает Камиль, когда мы наконец подъезжаем к светофору.
От такого смехотворного предположения я громко фыркаю. Думает, что я способна опуститься до мести? За кого он меня принимает?
— Если бы я хотела тебе отомстить за испорченный праздник, то на следующий же день прошлась бы ключом по периметру твоей драгоценной машины. Или написала мы на дверях автосалона, что у тебя маленький член…
— У меня маленький член?
Оттого, с каким искренним недоумением Камиль смотрит, меня разбирает смех. Будто бы, если я отвечу «Да, конечно», он безоговорочно поверит.
— С каких пор ты принимаешь на веру все, что вылетает из моего рта? Знаешь ведь, что болт у тебя что надо.
Теперь на его лице проступает знакомое выражение иронии.
— Болт?
— Болт, пенис, агрегат, — закатив глаза, перечисляю я. — И я бы конечно никогда не стала делать что-то из мести. Что за навязчивая идея у тебя на этот счет? Вся информация, полученная мной за время работы на тебя, разумеется, не выйдет дальше стен автосалона. Меня нельзя упрекнуть в отсутствии рабочей этики.
— Тебя, может быть, и нельзя, а твоего работодателя вполне.
— Для отношений необходимо согласие двоих, — повторяю я усвоенную истину. — Хочется верить, что я не зарекомендовала себя тупоголовой идиоткой, которую можно легко обвести вокруг пальца. Я могу делать свою работу без риска подставить всех вокруг.
— Никто не считает тебя идиоткой. Просто у тебя мало опыта работы с такими людьми, как он.
— Я работала с людьми и похуже. Например, с тобой.
Он вновь вскидывает брови: мол, поясни. Я обещала себе, что всю инициативу в наших отношениях передам Камилю, но тут не удерживаюсь и тянусь к нему через консоль.
— Дядя Витя не бил при мне человека ногами и не грозил запихать мне член в горло, как это сделал ты.
— Никак не можешь об этом забыть, да? — В его голосе появляются насмешливо-интимные нотки.
— Не-а, — подтверждаю я. — Так куда мы едем?
Тело окатывает горячим, потому что взгляд Камиля опускается к моей шее и возвращается к губам.
— Давай ко мне. Закажу доставку.
35
Очутившись в квартире Камиля, я ощущаю странную смесь смущения и ностальгии. По сути, здесь у нас все и началось, когда я, нетрезвая и полная решимости забыть мнимое предательство Ильдара, постучалась к нему в дверь и напросилась на партию в бильярд. С тех событий прошло всего-то около полугода, а кажется, что между прошлой Диной и сегодняшней пролегла разница минимум в пять лет. Тогда я была куда более самоуверенной, дерзкой, если не наглой и абсолютно безбашенной. Опыт незадавшихся отношений с Камилем заставил меня на многое взглянуть под другим углом и повзрослеть.
— Что тебе предложить? Воды? Кофе? — распахнув дверь холодильника, Камиль оборачивается и многозначительно смотрит на меня. Таким расслабленным и открытым он нравится мне еще больше, если такое вообще возможно. В глазах поселилась игривость, а голос звучит очень тепло и лично.
— Я помню, что у тебя крутая кофемашина. Так что кофе, пожалуйста, — в тон ему отвечаю я, устраиваясь на стуле. — Обожаю ходить в гости.
— Почему?
— Вот поэтому. Потому что я сижу, ничего не делая, а за мной ухаживают.
Усмехнувшись моему замечанию, Камиль ставит чашку в отсек кофемашины и нажимает кнопку. Глядя на его широченную спину, я размышляю, не упущен ли за нашим шутливым разговором тот самый момент перехода к сексу, и параллельно уговариваю себя расслабиться. Кто здесь мужчина, в конце концов? Камилю, а не мне на роду написано быть охотником, так что пусть он и напрягается.
— Спасибо, — мило улыбаюсь я, когда передо мной опускается на стол чашка ароматного капучино.
Что меня действительно должно беспокоить, так это, что я по какой-то причине волнуюсь. Сейчас и не верится, что когда-то я могла вломиться к нему ночью и затолкать язык в рот безо всякого смущения.
Себе Камиль наливает воды из фильтра и, навалившись пятой точкой на столешницу кухонного гарнитура, наблюдает, как я пью.
— Ты не забыл про доставку? — напоминаю я, чтобы не дать ему смутить себя еще больше.
— Заказал, пока ты мыла руки, — парирует он, и не думая сводить с меня взгляда. — Подумай еще раз по поводу Погорельцева. Если тебе так принципиально не работать на меня, будут другие вакансии. Могу напрячь пару знакомых.
— Сказала ведь, что не нужно, — перебиваю я, чувствуя досаду оттого, что мы еще дальше уходим от темы секса. — Я уже обо всем подумала, и ничья помощь мне не нужна.
Лицо Камиля заметно мрачнеет, и он замолкает. Былое волшебство между нами стремительно рассеивается, и я понимаю, что дело все же придется брать в свои руки. Я слишком настроилась на секс.
Отставив чашку, я поднимаюсь со стула и подхожу к нему. Кладу руки на плечи и корчу умилительную гримасу: мол, давай жить дружно, а? Взгляд Камиля, устремленный на меня, просветляется, вновь становясь насмешливым.
— Уже во второй раз ты хочешь закатить скандал, но сдерживаешься. Я оценил.
— Не уверена, что меня хватит на третий, так что предлагаю сменить тему, — ласково воркую я, со значением вдавливая ногти в ткань его свитера. — Сколько есть времени до приезда доставки?
Усмехнувшись, он кладет ладони мне на бедра, сдавливая их, а дальше все случается само собой. Наши губы сталкиваются в жадном поцелуе, тела вжимаются друг в друга, не оставляя миллиметра зазора. Моя инициатива абсолютно не способна бездействовать, когда Камиль находится рядом. Не дожидаясь, пока он задерет мою рубашку, я вцепляюсь в пуговицу на его джинсах и дергаю, как одержимая, ощупываю живот.
Хрипло смеюсь, когда он разворачивает меня лицом к гарнитуру, грубо стягивая брюки вместе с очередным мультяшным бельем. Все-таки спонтанность и поцелуи — это лучшие афродизиаки. У меня между ног так мокро, как у годами постившейся нимфоманки.
