— Извини, если мои слова тебя задели или обидели, — продолжает он. — И попробуй понять меня. Карина мой единственный ребенок, с которым у меня нечасто получается проводить время в силу занятости. В каком-то смысле я всегда чувствую себя виноватым. И в тот день, когда мы должны были быть вместе, она ломает нос. Я был зол и на тебя, и на себя. Сейчас это прошло.
В предчувствии нового обвинения, мои плечи напрягаются.
— И что мне с этим делать? Порадоваться?
— Радоваться не обязательно. Но ты знаешь меня не первый день, чтобы сделать соответствующие выводы. Я могу вспылить, но если чувствую, что перегнул палку — приезжаю и извиняюсь, как сейчас.
— То есть, предлагаешь смириться с такой твоей дурацкой особенностью?
— Я же мирюсь с тем, что ты регулярно сбегаешь и тебя необходимо искать. Тоже, знаешь ли, особенность не из прекрасных.
Я открываю рот, чтобы возразить, но вслух ничего не говорю. Потому что Камиль прав и сейчас. Я поэтому и сбегаю. В надежде, что он меня найдет.
— Мы, типа, так помирились? — беззлобно буркаю я, глядя себе на ногти. — Ты с тараканами, я с тараканами, поэтому давай дружить?
— А как обычно бывает? — в голосе Камиля слышится улыбка. — Один идеален, а другой на двоечку?
— Я думала, в нашей паре все именно так, — отвечаю я, с трудом пряча смех. — Угадай-ка, кто идеален.
— Я приехал мириться, поэтому даже спорить не буду.
— Молодец, малыш. — Проникнувшись игривым настроением, я тянусь, чтобы потрепать Камиля по щеке. — Быстро учишься.
— Ты же в курсе, что за это ответишь? — Иронично скривившись, он бросает мимолетный взгляд на запястье. — Примерно через полчаса.
— Это ты так меня к себе приглашаешь? — щурюсь я, чувствуя, как внизу живота поднимается знакомый огонь.
Камиль с усмешкой кивает и запускает двигатель. Конфликт оказался исчерпан.
51
Уткнувшись в плечо Камиля, я с наслаждением вдыхаю запах его кожи с послевкусием туалетной воды и,подняв голову, смотрю ему в глаза. Для раннего утра он выглядит до неприличия хорошо. Глаза не заспаны, и даже волосы растрепаны так, что хоть в рекламе шампуня снимайся. Красивый у меня… мужчина. Ну, или парень.
— А как ты стал заниматься автомобилями? В смысле, почему именно они, а не какой-то другой бизнес?
— А чем плох этот?
— Ничем. Просто вопрос задаю.
Потянувшись, он запускает руку мне в волосы и начинает поглаживать, так что я готова замурлыкать. Эти ласки — мой любимый пункт нашего совместного времяпрепровождения. После секса, конечно.
— Булат пригнал себе мерседес из Европы. Поездил на нем пару месяцев и выгодно продал. Мне показалось это интересной идеей, и я предложил ему повторить. Так мы какое-то время и делали. Перегоняли машины сюда и продавали.
— Видимо, дело было выгодным, если вы разрослись до автосалона.
Камиль усмехается.
— Даже более чем.
— А как ты познакомился с Булатом?
— Допустим, пересеклись на игре в покер.
— Что значит «допустим»? — возмущаюсь я, шутливо стукнув его по плечу. — Допустим, мне не надо знать?
Теперь он смеется.
— Примерно так.
Я надуваю губы. Уже не в первый раз Камиль так расплывчато отвечает на вопросы о своем прошлом. И хоть ногами по полу бей — все равно большего не скажет. Пробовала как-то, и результат был нулевой.
У меня есть пара догадок о том, в чем заключается причина его молчания, и от этого вдвойне обиднее. Что не доверяет мне настолько, чтобы поделиться.
— Ладно, пора вставать! — Выпутавшись из одеяла, я выбираюсь из кровати. — Кое-кому нужно приезжать на работу вовремя.
— Это намек?
— Что ты бездельник? Нет, конечно. Когда-нибудь, когда я дорасту до владелицы крупной рекламной фирмы, тоже буду валяться до обеда.
— До обеда я не валяюсь. У меня встреча через час.
— Да знаю я, что ты у меня деловой мужчина…
Эти слова вылетают из моего рта сами собой, и в следующее же мгновение я покрываюсь бордовыми пятнами. Потому что впервые назвала Камиля «своим». Нет, даже хуже. Сказала: « Ты у меня».
— Если кофе сваришь, могу побыть твоим таксистом, — не моргнув глазом, отвечает он. — Думаю, как раз успею.
На кухню я несусь, улыбаясь во весь рот. Хорошо… Ну как же хорошо! Просыпаться рядом с ним, разговаривать, шутить и называть ему своим не только мысленно, но и вслух. И даже варить ему кофе, зная, что будем пить его вместе… Такой счастливой я, наверное, не была никогда.
— Настроение у тебя в последнее время все лучше и лучше, — замечает Виктор, когда я по традиции захожу к нему отчитаться по использованию рекламного бюджета. — Рад видеть, что моим сотрудникам комфортно работается.
Мое счастливое настроение никак не связано с комфортными условиями труда, но я предпочитаю промолчать. Пусть старик думает, как ему удобно.
— Можно задать вопрос?
— Конечно.
— Почему автомобили, представленные у нас, дороже аналогичных автомобилей в других салонах процентов на тридцать?
Виктор не спешит с ответом и несколько секунд изучает меня глазами. Судя по холоду в них, вопрос ему не понравился.
—Думаю, под другими салонами ты подразумеваешь салон своего бывшего работодателя?
Тогда открою тебе один небольшой секрет. Цены в моем автосалоне самые обычные. Столько и стоит добротный подержанный автомобиль, приобретенный в нашей стране у официального дилера с пометками о техобслуживании. Спросишь, каким образом господа Юсупов и Каримов умудряются ставить цены ниже? Все очень непросто. Как я уже говорил, они недобросовестные дельцы, скупающие на аукционах США и Европы побитый хлам, восстанавливающие его на скорую руку и продающие его под видом хорошего авто с небольшим пробегом.
Внутри меня зреет протест. Словно это меня только что обвинили в недобросовестности.
— Я видела эти автомобили. И видела людей, которые их покупали. Все они были довольны.
—До поры до времени, — резко перебивает Виктор. — Но вообще, поддержу. Торговать списанным хламом не так стыдно, как продавать угнанные автомобили. Ты не в курсе? — Оценив мое ошарашенное выражение лица, он приподнимает губы в сочувственной улыбке. — Именно так эти двое и начали свой бизнес. Угоняли дорогие авто, перебивали номера, обкатывали их пару месяцев, после чего сбывали своим приятелям-уголовникам.
У меня перехватывает дыхание. И это все он говорит о Камиле? И о его лучшем друге?
Воздуха внутри становится слишком много, и мне приходится вскочить, чтобы немного полегчало.
