—Это ты обо мне?
—О тебе, конечно.
—Ты совсем меня не знаешь.
—Вижу достаточно.— Матвей выпускает изо рта клубы густого белого дыма и начинает улыбается.— Забыла? Я же почти прорицатель.
Немного плывёт голова. Я слишком глубоко затянулась, а его сигареты чересчур крепкие. Вечер получился именно таким, как я и хотела — уютным и непафосным, и сейчас точно пора уходить, иначе велик риск его испортить.
—Крепкая.— Выдуваю последнюю струю дыма и выбрасываю сигарету в урну.— Я пойду.
—Ты всегда такая независимая или только рядом со мной?
Знаю, что он прав: я веду себя глупо. Матвей почти докурил и тоже готов уйти. Нет смысла заходить в отель по отдельности, чтобы столкнуться рядом с лифтом.
—Мы с Алёной будем выезжать в десять,— говорю я, когда мы вдвоём идём по вестибюлю.— Кудосов поедет на конференцию сразу от сестры, поэтому тебе проще будет объединиться с нами.
Кабина открывается с одного тычка клавиши вызова. Я вхожу внутрь, Матвей — следом. Двери неспешно съезжаются, погружая нас в герметичную некомфортную тишину. Глупо смотреть на стену, поэтому выбираю отутюженную складку, пересекающую его плечо. Кажется, рубашку он действительно гладил сам.
—Ты волнуешься.— Изменившиеся интонации в его голосе заставляют меня вздрогнуть.
Пытаюсь усмехнуться, но нужный звук застревает в горле, сменяясь судорожным выдохом. Сопляк подходит вплотную, так, что его бёдра почти задевают мои. Я каменею. Готова хватать ртом воздух и беззвучно повторять: «Какого?..»
Как и этим утром, от него пахнет чистотой и сигаретным дымом. И ещё чем-то, чему я не могу подобрать определение.
—Отойди.— Пытаюсь сказать это твёрдо, но выходит совсем не так.
—Не могу удержаться, прикинь,— севший хрипловатый голос вибрирует в моей грудной клетке, заставляя плечи покрыться мурашками.— Просто хочу тебя понюхать.
Я вытягиваюсь струной, потому что в этот момент он действительно наклоняется к моей шее и глубоко вдыхает. Знаю, что в этот момент его губы задевают мои волосы, чувствую тепло его кожи. В животе ярко вспыхивает огонь, за секунду поднимаясь к щекам.
—Теперь стало ещё хуже.
С трудом протолкнув шок в пересохшее горло, я поднимаю глаза. Его зрачки прямо надо мной, похожи на две светящиеся чёрные планеты.
—Пойдём ко мне, а?— отрывисто шепчет он.— Ты не пожалеешь. Я сейчас полжизни готов отдать за то, чтобы просто тебя раздеть.
Кажется, будто всё это происходит не со мной. В голове не укладывается, что я нахожусь здесь, рядом с ним, и все эти отчаянные слова адресованы именно мне. Настолько оглушена, что пропускаю то, как его ладонь ложится мне на поясницу и подталкивает вперёд, так что я едва не впечатываюсь губами в ему в подбородок. Сердце барабанит как бешеное, низ живота будто сжимает горячими тисками. У него, чёрт возьми, стоит.
—Ты, видно, с ума сошёл,— хриплю я, протискиваясь в сторону. В этот момент ощущается короткий спасительный толчок: лифт останавливается.— Больше никогда не смей такое выкидывать, понял?
Я в отчаянии смотрю на голубое табло с номером нужного этажа. Да открывайся же ты быстрее, интеллигентная черепаха.
Матвей поднимает руки, как уже делал однажды, и отступает назад. На губах застыла усмешка, но почерневшие глаза совсем не улыбаются.
—Совсем с ума сошёл,— бормочу я, выскакивая в разъезжающиеся двери.
12
Мне редко снятся сны, а если всё-таки снятся, то утром я вспоминаю лишь обрывки: блёкнущие лица, эхо услышанных фраз. Но сегодня всё иначе.Я просыпаюсь от острого возбуждения, такого сильного, что вероятно, если чуть посильнее свести колени — случится то самое. Логическая развязка. Ошарашенно разглядываю потолок, пытаясь прийти в себя. Грудь быстро поднимается и опускается, а перед глазами нарезкой мелькают яркие картины сна. Узкая односпальная кровать, тёплые руки, приглушённый свет и карие глаза. Жарко, влажно, громко. Не была бы я так взбудоражена — начала бы смеяться. Во сне я занималась сексом с Сопляком.
Мне требуется несколько минут, чтобы дать телу остыть. Мастурбировать, чтобы довести дело до конца, кажется едва ли не извращением. Если уснувшее подсознание по какой-то причине сыграло со мной такую скабрёзную шутку, то в реальности я способна себя контролировать.
Окончание вечера вышло как минимум нестандартным, и впечатления от него усугубились скопившейся неудовлетворённостью. Когда супружеская жизнь даёт сбой, приключения, подобные вчерашнему, будоражат психику. Итог — дурацкий сон. Точно не повод изводить себя угрызениями совести и задаваться вопросом, не стала ли я очередной великовозрастной жертвой обаяния офисного вундеркинда. Ответ я и без того знаю. Нет, не стала.
Контрастный душ, скорая укладка феном, нюдовый макияж и любимый оверсайз-костюм. Не дожидаясь звонка Алёны, я спускаюсь в ресторан. Люблю завтракать в одиночестве и за чашкой кофе вдумчиво визуализировать будущий день. Перед входными дверями меня неожиданно сковывает напряжение и отпускает лишь тогда, когда я убеждаюсь в отсутствии знакомых в зале. Хотя кого я обманываю? Дело совсем не в знакомых, а в Сопляке. Это его я не хочу видеть. Надеюсь, к концу завтрака неуместная нервозность пройдёт, потому что увидеться нам так или иначе придётся. Вчера я любезно предложила ему проехаться с нами в одном такси.
Заняв стол у окна, я проверяю телефон. Перед сном отправила мужу сообщение «Скучаю», но он до сих пор не ответил. Ещё раз пробегаю глазами по этому короткому слову и выключаю экран. Вчера было поздно, так что, скорее всего, он уже спал. И сейчас может спать. У Ромы законный выходной.
И не скучала я, если уж быть честной. Когда? Сначала перелёт, потом конференция, затем посиделки с коллегами. Но когда вернулась в номер, написать это ему — было первым, что я сделала. Во вчерашнем инциденте нет моей вины, но всё равно захотелось таким образом извиниться перед мужем. Одно дело — когда имеется недопонимание между участниками отношений, и другое — когда в них вмешивается кто-то третий.
—Доброе утро!
Я поднимаю глаза. Над столом возвышается Марьина. На губах сочная помада, тёмные волосы уложены пышными волнами. Хорошенькая такая. Ну вот куда этот гениальный придурок смотрит? Полжизни готов отдать за то, чтобы увидеть меня голой. Поднимись он к Алёне в номер — мог бы потратить каких-то пару минут и хорошенько потрахаться. С другой стороны, с чего я взяла, что он этого не сделал? Едва ли в его возрасте возбуждение снимают получасовым разглядыванием потолка и контрастным душем.
—Доброе,— отвечаю я и киваю на соседний стул.— Присаживайся.
—Не помешаю?— Алёна начинает радостно улыбаться.
Кажется, у неё прекрасное настроение. Может быть, и правда ночь удалась.
—Не помешаешь. Официант сейчас подойдёт.
Матвей появляется сразу после того, как мы делаем заказ. Остановившись посреди зала, крутит головой по сторонам и, когда замечает нас, начинает уверенно идти вперёд. Напряжение в плечах возвращается, и мне вновь приходится напоминать себе, что смущаться здесь нечего.
