Поднявшись на ноги, она махнула в сторону дома, показывая, что поднимется обратно в их комнату. Роберт улыбнулся и кивнул, принимая её реакцию.
–На сегодняшнем пикнике,– забирая со стола сочное красное яблоко, пропела она,– я планирую нарушить несколько правил этого великосветского этикета.
–Каких же именно?– поинтересовался Роберт.
–Не знаю,– пожав плечами, она переместила яблоко в другую руку,– вот, когда нарушу, тогда и определим, какие именно. Но то, что нарушу, это как пить дать, я же их все не знаю.
Закончив свою маленькую тираду в адрес светского общества, она подняла руку и откусила от яблока, сознательно или не сознательно нарушая ещё одно и вынося из-за стола еду.
Глава 14
Ветки старой осины за окном поскрипывали, опускаясь до земли. Серебристые листья поглаживали траву. Резкие порывы ветра то раскидывали их в стороны, то заставляли крениться ниже, то, подхватывая, трепали, отрывая. Близилась гроза.
Но непогода в эту ночь решилась разыграться не только за крепкими каменными стенами. Внутри дома так же было неспокойно; атмосфера накалилась до предела. Хрупкая девушка нервно крутила расчёску в тонких оледеневших пальцах и мерила шагами спальню на втором этаже. Затянув потуже поясок шёлкового халатика, она устало и обречённо рухнула в кресло.
Тёмное небо за стёклами озарялось краткими всполохами молний. Где-то далеко стихия уже бушевала, медленно подкрадываясь к городу.
Электронные часы мигали, показывая начало шестого утра. С каждым разом он приходил всё позднее и позднее.
«Интересно,– подумала Алекс,– настанет ли такой день, когда он вообще забудет явиться домой?»
Внизу хлопнула входная дверь, и Саша, бросив расчёску на трюмо, вскочила с кресла. Затем снова зачем-то схватила её, крепко сжимая в руках и, заслышав шаги на лестнице, быстро убежала в ванную. Видеть мужа, входящего в спальню, ей не хотелось. Она знала, что на его лице не прочтёт ни чувства вины, ни досады, ни раскаяния, ни равнодушия.
Последнее пока ещё радовало.
В тот день, когда ему или ей станет всё равно, не просто их брак прекратит своё существование, они будут потеряны друг для друга навсегда. А она пока цеплялась за их брак, вернее, за те крохи отношений, что оставались у них.
Что она упустила? Когда он изменился? Что они сделали не так?
Роберт вошёл в спальню. Она слышала его уверенные шаги: вот он бросил пиджак на спинку стула,– она слышала мягкий приглушённый звук,– вот подошёл к пустой кровати, где, видимо, думал, обнаружить её, мирно спящую, но увидел лишь перекрученные простыни, на которых она металась несколько часов в попытке заснуть. Вот заметил полоску света, пробивающегося из-под двери ванной. Пушистый ковёр приглушал его шаги, но она знала, что Роберт уже взялся за ручку и поворачивает её.
Через зеркало она увидела его. Взъерошенные чужой рукой волосы, потемневший от начинающей пробиваться щетины подбородок, заспанные глаза. Она даже успела подумать, как это он вёл машину в таком полусонном состоянии? Привычка? Беспокойство? К чему это сейчас? Возможно та, у кого он был, сварила ему чашку кофе, заряд энергии от которой был уже на исходе.
А ей ли не всё равно?
Алекс встретилась с ним взглядом, но тут же отвела свой и принялась остервенело расчёсываться, как будто от этого зависела чья-то жизнь.
– Ты… – хрипло начал он, но, запнувшись, откашлялся и начал заново уже своим, знакомым голосом.– Ты рано встала, Алекс.
– У меня самолёт в девять, я лечу к отцу.
Он на секунду зажмурился, словно досадуя на собственную забывчивость.
– А-а, точно.
– Ты мог бы полететь со мной, я же…
– Не могу, прости, у меня дела.
Саша не прекратила своих манипуляций со щёткой. Волосы блестящей тёмной волной раскинулись по плечам. Ещё немного и она добьется эффекта статического электричества.
– Да, конечно, я всё понимаю.
Голос её прозвучал на удивление ровно.
Он теперь постоянно говорил: «У меня дела»,– не конкретизируя: какие, где и насколько. Но она и так знала, что были деловые встречи, клубы, рестораны, презентации… женщины…
Карьера у Роберта, как говорят, не просто пошла в гору, он взлетел. Взлетел так быстро, так стремительно, что она осталась стоять в одиночестве где-то там, у подножия Олимпа, на который он взобрался.
Он пытался потянуть её за собой. Но она упрямо топнула ногой и отказалась от его протянутой руки. Ещё и игнорировала его успехи.
А он постоял немного, подождал её, потом засунул протянутую руку в карман, пожал плечами и отвернулся.
Теперь у него были вечные «дела».
Ей не стоило уточнять, куда он направляется или кто с ним будет, Роберт всегда начинал свой вечер в компании одних и тех же людей, а вот заканчивал его по-разному. Иногда и в чьей-нибудь постели.
В их супружеской давно уже было холодно. Главное, оба делали вид, что это нормально.
Саша не могла сказать, что женщин было много. Так, случались, даже не романы, а разовые «акции». Долгоиграющую интрижку на стороне она бы точно не пережила.
Но ведь были, пусть и не часто. Не обязательно каждый его поздний приход означал измену. Но она знала, когда он просто задерживался, а когда задерживали его.
– Мне бы хотелось навестить твоих, но в другой раз. В пятницу Бортковский даёт ужин в «Плазе», и Женя уже договорился о моём присутствии.
Имена… имена… куча имён, которые ей ни о чём не говорили.
Александра, отложив, наконец, расческу, покачала головой, соглашаясь. А что ей ещё оставалось? По мере того как росла его известность и популярность в своей среде, ширилась и пропасть между ними. Не было больше тихих вечеров вдвоем, совместной работы, где каждый мог дать совет друг другу, не было дней, наполненных спокойствием и рассветов с подгорелыми блинчиками на кухне, которые она забыла переворачивать, увлекаясь их поцелуям у плиты.
Она могла бы поговорить с Робом начистоту, но не хотела. Всё постепенно становилось каким-то ненужным. И это пугало до жути.
Погружённая в свои мысли, Алекс не сразу заметила, что Роберт приблизился к ней.
Подойдя сзади, он положил раскрытые ладони на холодную раковину по обеим сторонам от жены, тем самым, словно бы заключая её в ловушку. Наклонившись, прижался тёплыми губами к её шее.
Саша окаменела.
Пальцы снова нащупали валяющуюся рядом щётку и сжались вокруг неё. Мелкие острые зубчики впились в ладонь, оставляя следы.
