–Я боюсь, вдруг Матвей Сергеевич отправит меня обратно на Дальний…
–Уж с Матвеем Сергеевичем, как и говорил, как-нибудь справлюсь. В крайнем случае, подключу отца. Да и не осудит он, сам неровно дышит в сторону Ани. Это уже, кажется, все заметили.
Ника тяжело вздыхает, словно принятое мной решение даётся ей нелегко, хотя лично мне её опасения кажутся безумно надуманными. Мы лежим в тишине, я молча перебираю её волосы, Ника ёрзает у меня под боком, устраиваясь удобнее. Её дыхание становится медленнее и глубже. Наконец, она сопит и засыпает.
А я хмурюсь… Ника всё ещё эмоционально нестабильна. Одно лишь сообщение от бывшего выбило её из колеи. Остаётся надеяться, что когда мы отбросим в сторону эту бессмысленную конспирацию, у неё прибавится уверенности в наших отношениях. Хотя, куда уж больше. Я сказал, что люблю её. Она сказала мне то же самое. Причём, первая…
До сих пор с улыбкой и теплотой оживляю в памяти этот момент. Она ведь даже не подозревала, что мы стоим с ней в знаковом месте для меня. Сколько раз я приходил туда один, бегал ещё мальчишкой, чтобы побыть одному и подумать в тишине, слушая извечный плеск Финского и скрип качающихся сосен.
Тёплый поток воспоминаний прерывается резким звонком мобильного. Я понимаю, что надрывается не мой телефон. Аккуратно высвобождаюсь из объятий Ники и иду в прихожую, где моя девушка бросила свою сумочку. Вещи из расстёгнутой молнии вывались наружу, и я вижу телефон, который надо выключить, чтобы он не разбудил Нику. Наклоняюсь и вижу лицо Вари на экране. Хмурюсь и вопреки собственным принципам отвечаю на звонок.
–Здравствуй, Варвара,– холодно произношу, уже готовый обвинить её во всех грехах и бедах сегодняшнего дня.
–Привет. Как Ника? С ней всё в порядке? Ну, раз телефон у тебя, значит, она добралась без происшествий. Она так рванула к выходу, я не успела её догнать.
Мне сложно притормозить волну раздражения, захлестывающую меня.
–Что случилось?
–Она весь вечер была немного не в себе, я предложила её проводить, пока собиралась, Ника уже убежала. Вот, собственно, и всё,– в её голосе я слышу некоторую неловкость и искреннее участие.
Мы теперь оба молчим, и в трубке повисает напряжение. Каждый раз, когда я видел Варю с тех пор, как она уволилась из компании отца, на конференциях, выставках, переговорах, она была болтливой, самоуверенной, чрезмерно любезной. Неискренней, словом. Сейчас всё иначе. Почему-то от её участия мне становится несколько не по себе. И в голову лезут моменты, один за другим, когда я обижал её и поступал некрасиво. Дерьмо… в которое лучше не углубляться. Потому что, что я ей могу сказать? Извини явно недостаточно.
–Это правда?– внезапно спрашивает она.– Что ты её любишь? Ты же любишь её, да?
Чёрт… мои ладони разве что нервно не потеют. Мне не хочется об этом говорить – слишком личное, поэтому выдаю простое «ага».
–Я… рада за вас,– выдыхает она и удивлённо смеётся. Кажется, это открытие шокирует её саму. Голос Вари становится серьёзнее.– Ладно, я позвоню Нике завтра,– а потом уже в привычной манере добавляет:– И не буду тебя больше смущать, а то, Паш, тебя не узнаю, молчишь, как язык проглотил. Видно, действительно на этот раз всё серьёзнее некуда.
Её смех обрывается, когда она первой вешает трубку.
А я возвращаюсь к дивану, надеясь, что мне удастся провернуть этот киношный трюк: донести Нику до спальни и раздеть, устроив на ночь под мягким одеялом.
* * *
Ника
Башка раскалывается. Даже не на две части, а на много маленьких фракций.
–Боже… – тяну я, перекатываясь на спину и жмурясь, даже не смотря на то, что кто-то заботливый предусмотрительно задёрнул шторы на окне.
Я одна в большой Пашиной постели. И в квартире тихо. Интересно, который час? С трудом поворачиваю шею и смотрю на тумбочку, где лежит мой сотовый. Тоже Паша, наверное, принёс. Не без труда тянусь за телефоном.
Супер… уже два. Утро позади, да и часть дня там же.
Словно очнувшийся коматозник, я сажусь на кровати, спускаю ноги на пол и плетусь в ванную. Класс… на раковине стакан воды и болеутоляющие таблетки с запиской: «прими меня».
Не фига я не похожа на Алису, а квартира Паши – не страна чудес, особенно в состоянии похмелья. Но я следую указаниям хозяина, принимаю лекарство и лезу в душ, после которого мне ощутимо лучше.
Когда я пришаркиваю на кухню, на столе меня ждёт тот же фокус с едой: «съешь меня». Смеюсь, и в висках стучит уже не так настойчиво. После салата и апельсинового фреша мне становится ещё легче. До той степени, что я решаюсь набрать пропавшего хозяина этой чудесной квартиры.
Долго слушаю гудки в трубке, пока Паша, наконец, не отвечает мне.
–Привет, Ника, стоит ли спрашивать, как ты себя чувствуешь?
–М-м-м… мне уже намного лучше, чем час назад. Это точно. Ты где?– перехожу я от слов к делу.
–Мы тут с Серым переездом занимаемся,– бросает он.– Не хотел тебя будить, когда уходил. Побудь у меня сегодня, пожалуйста. Я буду поздно, но приеду. Можешь не дожидаться, если захочешь спать.
–Вы сама любезность. Я дождусь, а… и даже, возможно, что-нибудь соображу на ужин. Ты с Сергеем приедешь?
–Нет-нет, он всё, свалил от меня окончательно. Квартира полностью наша,– довольно хмыкает Варганов.
Мы перекидываемся ещё какими-то фразами и прощаемся. Откладываю телефон в сторону и облегчённо выдыхаю. Кажется, Паша в хорошем настроении. Это прекрасно… потому что после моего вчерашнего появления и мини-истерики можно было ожидать, чего угодно. События прошедшего вечера, как рой надоедливых пчёл, атакуют мой мозг, но я от них с успехом отмахиваюсь. Не хочу думать о плохом… вот вообще не хочу.
Но при всём своём желании я ложусь на кровать и набираю Эдика по видеозвонку.
–Хей,– друг откликается сразу.– Как дела?
Вижу, что он куда-то идёт. На улице уже темно, да и не мудрено, во Владивостоке уж за десять вечера.
–Денис мне написывает. Откуда у него мой номер, не знаешь?– сразу перехожу к сути.– Знаешь, я так расстроилась, что напилась вчера.
–Плохо,– Эдик смотрит на меня пристально и недовольно,– плохо, что этот придурок всё ещё так влияет на тебя.
Я никогда не обсуждала с Эдиком своих проблем в деталях, но, думаю, он и так понял, за то время, что я жила во Владивостоке, что у меня есть некоторые проблемы в отношениях с противоположным полом. Ну, и это он – мой спаситель. Тот самый, кто снял Дениса с меня, стащил в буквальном смысле этого слова и навалял ему, как следует.
–Я знаю, но… это так… сверху бухнулось. Вообще, у меня всё хорошо, я летала в Питер,– таинственно заключаю я и трачу несколько минут, описывая подробности поездки, но всё ещё хочу получить ответ на свой вопрос.
–Я не знаю, не знаю, откуда у него твой телефон, Ник,– говорит Эдик и внезапно серьёзно смотрит на меня, притормаживая и вздыхая.– В прошлом месяце он дважды приходил к нам с Натой, искал тебя. Говорил про какие-то незаконченные дела, всё ещё называл своей женой. Ник… ты обманываешь себя, если думаешь, что он ушёл из твоей жизни. Это ты ушла из его жизни, но не он… Для него ещё ничего не кончено. Думаю… тебе надо как-то с ним поговорить… как-то, когда он будет в трезвом состоянии. Возможно, и не один раз.
