–Никто и никогда не сможет его заменить,– повторяла она день ото дня.
Эмма проявляла железное терпение и не реагировала на ее провокации. Если Джейн выбрала горе, то Эмма сделала меня центром своей жизни.
На удивление, Элеонора так не считала. Ее постоянно тянуло к Джейн. Она так и норовила залезть к ней на руки, припасть к ногам и рассмешить своими детскими выходками. Все это лишь злило Джейн.
–Мама! Мама!– произнесла Элеонора, обращаясь к Джейн. Та в ответ скривила губы, поднесла два пальца ко рту и сделала вид словно ее тошнит.
–Разберись с этим,– велела она Эмме и сделала глоток водки. Прямо из бутылки.
Эмма в ответ лишь развела руками. Сказанное не вернуть. Если Нора признала своей матерью Джейн, то так тому и быть.
Связь росла с каждым днем. Элеонора все больше и чаще пыталась взаимодействовать с Джейн. К тому же, Эмме пришлось выйти на основную работу. Вот тут меня охватил ужас, и даже смерть не в силах ослабить это чувство. Оставаться наедине с Джейн – значит добровольно залезть в клетку со зверем и ждать, чтобы тебя не сожрали.
Как ни странно – Джейн вела себя спокойно. Она бросала в мою сторону равнодушные взгляды, игнорировала просьбы поиграть, но все же кормила в указанное время. А точнее: разогревала еду, что приготовила Эмма. Материнские чувства ко мне так и не проснулись.
Депрессия ее затянулась и не утихала ни на секунду. Неужели она действительно так сильно любила Дэйва, что после его ухода поставила на себе крест? Мне все сложнее судить ее поступки, но и проникнуться сожалением к ней я не могу. Все ее действия имеют уничижительный эффект. Она разрушает не только себя, но и меня, и Эмму.
Я упорно старалась не обращать внимания на одну проблему, но она то и дело мелькала перед глазами. Бедность. Снова бедность, что отравила мою вторую жизнь. И если тогда мы были заложниками обстоятельств, то на этот раз была веская причина – Джейн. Она контролировала всю зарплату Эммы. Выделяла нам небольшую сумму, а остальную тратила на свое усмотрение. На алкоголь. Чем больше она спивалась, тем меньше мы ели.
Но алкогольная зависимость оказалась не так страшна, в отличие от наркотической. Когда излюбленные напитки переставали глушить боль, она прибегала к тем, которым точно это под силу. И вот теперь я смело могу назвать свою жизнь адом.
Начались фрагменты, где мы с Эммой наедине. Если взглянуть на жизнь под этим углом, то все выглядело не так уж плохо: я опрятно одета, более-менее сыта, общалась со сверстниками, посещала детские площадки. Чего в этих фрагментах не хватало – так это улыбки на моем лице. Отношения с Эммой довольно напряженные. Элеонору так и тянуло к Джейн.
А вот и полноценное воспоминание. Мы гуляли с Эммой в парке. Она нарядила меня в персиковое платье, завязала два хвоста и украсила их белоснежными бантиками. На ногах гетры в тон бантикам и розовые туфельки. Эмма попросила остановиться возле цветочков. Сделав несколько шагов назад, она достала из сумочки фотоаппарат и щелкнула меня.
–Улыбнись!
–Не хочу!– А характер то у меня в Джейн.
–Пожалуйста, милая, улыбнись. А я куплю тебе сахарную вату!
–Не хочу. Хочу домой, к маме.
Эмма терпеливо вздохнула и закрыла глаза.
–Нора, мы не можем сейчас вернуться домой. У мамы гости.
–Я все равно хочу к маме!– Нора манерно топнула ножкой и сжала кулаки.
–Хорошо, но тогда она попросит у меня фотографии, на которых ты улыбаешься, а ты везде хмурая. Мама расстроится. Давай сделаем пару снимков для нее?– Эти слова подействовали как успокоительное. Нора мгновенно выпрямилась, разжала кулаки и натянуто улыбнулась.
Далее мы еще немного гуляли по парку и наконец вернулись домой. Эмма не соврала – у нас действительно гости. Несколько мужчин и женщин в обнимку с бутылками громко хохотали на кухне.
–Я же велела вам не возвращаться рано?– прогремел голос Джейн на весь коридор, отчего я невольно сжалась.
–Прекрати,– шикнула Эмма, прижимая к себе Нору.– Ты не можешь устраивать здесь посиделки. В доме живет ребенок. И не забывай, что это моя квартира.
–Твоя квартира?– Джейн взорвалась.– Твоя квартира! Вы только посмотрите на нее!– она обратилась к своим гостям.– Не забывай, что мамочка завещала нам обеим эту квартиру. И я с удовольствием подниму этот вопрос в суде, как ты захапала себе и мою долю.
–Не поднимешь. Квартиру я планирую переписать на Нору.
–Сука,– прорычала Джейн, переведя взгляд то на Нору, то на Эмму.– Ты не выгонишь меня отсюда.
–Не выгоню,– спокойствию Эммы я могла только позавидовать.– Но свои правила диктовать могу. Ты немедленно вышвырнешь всех этих людей и перестанешь устраивать банкеты за мой счет. Хочешь спиваться? Иди работай! Я не позволю Норе голодать.
Джейн ухмыльнулась, а после и вовсе расхохоталась.
–Строишь из себя мамочку, Эм? Всю такую заботливую, добрую? Но запомни, эта сука,– она указала на меня,– спасибо тебе не скажет. Она разрушит твою жизнь, как и разрушила мою.
–Свою ты разрушила сама,– устало произнесла Эмма, пряча Нору за спиной.
–Не устраивают банкеты за твой счет? Отлично. Я буду устраивать за свой. Но за этой сукой я следить не буду. Твоя забота, мамочка.
Я задыхалась от возмущения. И это моя мать? Что носила девять месяцев под сердцем и несколько часов рожала? Она обвиняет меня в том, чего я не сделала?
Эмоции нахлынули так неожиданно, что я едва с ними справлялась. Я почувствовала все: злость, обиду, жалость, ненависть, гнев. И это было странно, ведь ранее я чувствовала лишь отголоски этих эмоций. Неужели вечность мне не светит? Неужели я застряну в этой выдуманной больнице и бесконечно буду слоняться по ее коридорам? Наверное, поэтому люди и не смотрели свои прошлые жизни. Никто не хотел цепляться за прошлое. Никто, кроме меня.
Джейн не врала. Она действительно устраивала посиделки за свой счет. От нахлынувших эмоций, я отвлеклась от разговора, но краем уха услышала, что на работу Джейн все-таки устроилась.
Я росла, а обстановка в доме не менялась. Эмма боролась как могла, пытаясь направить на истинный путь сестру. Жаль, что Джейн это было не нужно. С каждый пьянкой она впадала в большую истерику и, напиваясь до потери памяти, молит Бога о смерти. Обращалась к Дэйву, чтобы тот забрал ее к себе. В такие моменты – когда она сидела на коленках и прикладывала ладони груди – Элеонора машинально подбегала к ней. Пыталась дотянуться маленькими ручками до шеи и стиснуть в слабых объятиях. Иногда Джейн не реагировала, иногда мягко отталкивала, еще реже поглаживала по спине. Словно в этот момент она вспоминала, что это ее дочь. Словно она готова была раскаяться в своих поступках.
