—А его память? Она должна была сохраниться.
—Фу-у,— Кузя дернул верхней губой,— она была такая мерзкая, что я от нее сразу избавился. От всей, ничего оставлять не стал. Да и не было там ничего интересного.
Хм. Он может выбирать, от чего избавляться, и оставлять только то, что считает нужным. Черт, сколько важных вещей может узнать владелец дива первого класса, когда тот рассказывает всё, что интересует хозяина, без утайки. Стало даже как-то обидно, что фамильяр Авериных не был особенно разговорчив. Да, про способности и возможности дивов написаны сотни книг. Но живое общение — это совсем другое. Аверин из уважения к брату не трогал и не допрашивал Анонимуса. А, собственно, почему нет? Пока что младший сын для него такой же хозяин, что бы там фамильяр себе ни думал.
Да и не нужно это больше. Кузя — не обычный див. И не фамильяр, про которых было известно довольно много. А значит, просто кладезь новой информации и отличный объект для изучения. Ничего. Вечером Аверин вытащит из него всё, что его интересовало. По крайней мере, по делу Сомова и Даниила.
—А всё-таки, зачем ты его сожрал? Ты же крепко подставил Анастасию, или как вы там у себя ее называете?
—Анастасию?— Кузя вздрогнул.— Так… вы, что же, всё знаете? Как, как вы на нее вышли? Я же даже после ранения к ней не пошел, чтобы хвостов не привести! А про Даниила она не догадывалась даже. И все фото я сжег. Как вы вообще всё это связали, я не понимаю.
—Я сыщик,— Аверин усмехнулся,— погоди. Ты сжег фото, каким образом?
—Я…— начал было Кузя, но внезапно осекся и вытаращил глаза.
Аверин проследил за его взглядом и с не меньшим удивлением нажал на тормоз. На тротуаре стояла Анна Сомова и махала рукой, прося остановиться. Заметив краем глаза, как Кузя судорожно напяливает очки, он притормозил у поребрика и вышел из машины.
—Вы?— удивленно спросил он.— Зачем вы здесь?
—Я, понимаете ли, искала вас,— объяснила она и принялась пихать ему в руки увесистую сумку.
—Меня? Здесь? Но, позвольте, как?
—Да я ведь знаю расписание ваших лекций, я на них хожу иногда, уж извините. Использую звезду отца. Я уже старуха, подозрений не вызывает. Хотела к вам прямо там подойти, но решила, что слишком опасно. Вдруг за вами следят!— громким шепотом закончила она.
—Следят? Кто?
—Ну, Синицын. Он же грозился. И я решила, что вы точно тут поедете, здесь светофор, вы наверняка меня заметите.
—Ясно. Так что вы хотели?
—Вот,— она указала на сумку и продолжила тем же шепотом,— я знаю, что вы знаете нового хозяина Баси. Передайте ему. Тут мисочки и любимые игрушки. И костюмчик, я сама вязала, зимой ходить. Бася очень мерзнет зимой.
Она внезапно всхлипнула. Аверин так растерялся, что взялся за ручку сумки.
—Вот, замечательно, я знала, что вы поймете, вы очень благородный человек! Храни вас Бог!— Анна Сомова перекрестила его и скрылась так быстро, что Аверин едва успел проводить ее ошарашенным взглядом. После чего пожал плечами и вернулся в машину.
Кузя шумно задышал, принюхиваясь, и всем телом подался к сумке.
—Ах да… это твое. Кажется. Костюмчик, вязаный,— Аверин с трудом сдержал смешок. Но сама ситуация была не такой комической, как казалась. Эта женщина права. Синицын своей мести так просто не оставит. И если она всё поняла…
—Можно?..— Кузя осторожно коснулся сумки.
—Да, бери,— Аверин снова выехал на дорогу.
Кузя сцапал сумку и крепко прижал ее к груди.
—Маргарита уже наверняка купила всё новое,— покосился на него Аверин.
—Ну и что. Это мое,— упрямо пробормотал див и добавил тихо и неуверенно: — Она всё знает, да? Ну, что я…
—Да. И, видишь, совершенно тебя не винит.
—И… про Розетту?
—И про Розетту. Но тут ты вообще не виноват. Устоять перед жертвой во время вызова див физически не может.
—А вдруг может…— едва слышно прошептал Кузя.
Аверин нахмурился:
—Вот что. Синицын будет искать тебя. Если увидишь его или кого-то подозрительного, не нападай и не убивай. Если на тебя нападут, постарайся взять живым. Я хочу, чтобы этого человека судили. Наверняка, его сын — продукт воспитания, а не просто жертва психической болезни.
—И что же? Суд и тюрьма хуже смерти, а?— верхняя губа дива опять поползла вверх.
—Без сомнений. Один миг страха ничто по сравнению с годами позора.
Они проехали мост и свернули на Петроградку. Аверин уже настолько хотел домой, что чуть не забыл заехать в мясную лавку. Остановив машину, он велел Кузе сидеть и ждать внутри.
Но дива-кота было не обмануть.
—Вы же за колбасой, да?— Кузя облизнулся.
Пришлось подтвердить.
—А мне возьмете? Вы обещали.
Аверин попытался вспомнить, когда это он обещал. Ах, да.
—А ты уверен, что хорошо себя вел?
Кузя заморгал.
—Ага. За мой проступок вы меня уже наказали. А в остальном я всё сделал хорошо и правильно.
—Ладно.— Аверин закрыл дверцу, зашел, взял три круга кровяной колбасы, полкило говяжьей печени и два кольца краковской. И понял, что готов прямо сейчас всё это съесть.
Нет, нужно срочно домой. Там на столе уже стоит его обед.
Маргарита встретила их на пороге.
—Гермес Аркадьевич, вы Кузеньку не видели? А то я ему и еды положила, и зову, зову… Ой… а это что за чудо-юдо?— она смерила Кузю взглядом с ног до головы.
—Так это Кузьма, наш Кузя номер два. Я его решил взять к себе на подработку, пусть сам на жизнь зарабатывает, а не у отца деньги выкачивает, там и так семеро по лавкам. Ну или номер один, если хронологически,— рассмеялся Аверин,— и его тоже неплохо было бы покормить. Ты приготовила комнату?
—Да, там только пыль было смахнуть, покрывала выбить да постель постелить. А что оно ест-то? Хоть человечью еду?
—Да брось, Маргарита, а то ты современную молодежь не знаешь.
—Да вот знаю, в том-то и дело, что знаю… где же настоящий Кузя-то… неужто сбежал…
—Это котик ваш что ли?— вмешался в разговор Кузя, старательно глядя на Маргариту.— Полосатый такой?
—Да, он!
—Так на козырьке сидел, когда подъезжали. Может, меня испугался.
Аверин вздохнул. Врать в присутствии колдуна у дива получалось виртуозно. Это была известная техника — див постоянно сосредоточен на том, что разговаривает совсем с другим человеком. «Баронесса Анастасия» так и поступила при их первом разговоре, отвечая Виктору, а не колдуну. Этот, значит, тоже умеет.
Зато Маргарита обрадовалась, и ее взгляд потеплел.
—Ладно, проходи на кухню. Положу что-нибудь. А вас, Гермес Аркадьевич, попрошу в столовую.
