—Ничего,— Аверин улыбнулся,— но больше пить не стоит. Тогда я смогу провести обряд через час. Но ты понимаешь ведь, что после этого всё изменится? Может быть, очень сильно.
Василь вздохнул:
—Конечно. Знаешь, пусть даже Маша подаст на развод. Пусть даже дети захотят уехать с ней…
—Ты что, Анонимус Мишу ни за что не отпустит.
Василь горько улыбнулся:
—И то правда…
—Василь,— серьезно сказал Аверин,— я думаю, Маша тебя любит. Вам надо поговорить и попробовать начать всё заново. Без бабушки, заклятий и прочего.
—Ты прав. Ты чертовски прав, Гера,— воскликнул Василь,— сейчас же пойду и скажу бабушке, чтобы немедленно покинула мой дом!
—Погоди,— Аверин тронул брата за руку,— боюсь, тебе еще немного придется потерпеть ее. Эта монашка не просто так приехала сюда. Она — див, которого бабушка вызвала для защиты.
—Для защиты? От кого? Тут, в доме, только одно чудовище!
—Увы. Всё не так просто.
И Аверин рассказал брату о вечернем визите неизвестного дива.
Василь только покачал головой:
—Вот это да… Но он же убрался отсюда, разве нет?
—Да, но кто знает, не вернется ли. А Анонимус шарахается от этой «монашки», потому что взял территорию под свой контроль. По сути — раскинул на дом, сад и парк свою демоническую форму. И ему очень неприятно присутствие в этой ауре сильного дива. Поверь мне, «монашке» тоже не очень комфортно.
—Как же всё сложно,— покачал головой Василь,— бедняга Анонимус. Я слышал от детей, что ты его накормил.
Аверин усмехнулся:
—Было дело. А, кстати. Ты не знаешь, случайно, что за тайну он мне хотел раскрыть? Про нашего отца?
Василь глубоко вздохнул:
—Не рассказал, значит… Тогда не пытай его. Он расскажет. Просто еще не готов.
—Та-ак. И ты, выходит, тоже знаешь? Может хватит тайн? И так совершенно неясно, что еще тут творится.
Василь замотал головой:
—Нет, нет, это точно никак не связано. Просто понимаешь, это личное. Очень, очень для него личное.
—Очень личное для дива… м-да…— Аверин потер подбородок,— ну и дела. Я смотрю, вы с ним действительно весьма близки. Думаю, раз он сорок лет молчал, помолчит еще сорок. А там я помру, и вопрос отпадет сам собой.
Василь внимательно посмотрел на брата:
—Гера, ты что, обиделся?
—Я? Нет,— Аверин пожал плечами,— просто я постоянно слышу от всех, что я веду себя как чужой. А ты скажи, я вообще когда-нибудь был в этом доме своим? Я уехал в двенадцать лет, и…
—Гера,— перебил его Василь. Он выглядел потрясенным,— ты мне скажи, дорогой мой колдун, ты что, действительно слепой?
—Я не понимаю тебя.
—А что тут понимать?— Василь так наклонился к нему, что чуть не опрокинул стол, и проговорил тихим голосом: — Ты что же, не понимаешь, что причина всех бед нашей семьи вовсе не ты, а я?
—Чего?— Аверин сдвинул брови.— О чем ты?
Василь выпрямился и поднял руки перед собой.
—Ты только представь, Гера, только представь. В семье потомственных колдунов родился наследник, лишенный силы. И не переиграешь. Разве что убить.
—Василь, да что ты такое говоришь?— возмутился Аверин и убрал со стола бутылку с коньяком.— Всё, тебе точно сегодня пить больше не нужно.
—Может, и так,— послушно ответил брат,— может, и так.
Он замолчал. Потом посмотрел на свои руки, сложил их на колени и заговорил снова:
—Отец всегда был для меня «занят». Наверное, сначала я считал, что это нормально, ведь отец бо́льшую часть времени проводил в рабочем кабинете. Но я не помню ни разу, чтобы он хотя бы взял меня на руки. Может, я просто забыл. Но, понимаешь… я не знаю, зачем и что на него нашло, но однажды, мне было примерно четыре года, он решил показать мне Анонимуса в демоническом облике. Я испугался до икоты. Это одно из первых моих воспоминаний. Человек, который гулял со мной, кормил меня и укладывал спать, внезапно превратился в ужасное чудовище прямо у меня на глазах. Я понятия не имел, что такое «див». Да и кто бы мне это объяснил? Я в ужасе убежал к себе в комнату, забился под кровать и рыдал там полночи. И, знаешь, кто пришел меня утешать? Не отец, нет. Он после этого окончательно понял, что я безнадежен.
—Мама?
На лице Василя появилась печальная усмешка:
—Мама лежала в больнице, ты родился менее чем через месяц. Утешать меня пришел Анонимус. Да, не смотри на меня так. Он стоял под дверью и почти до утра рассказывал мне, что его ужасный облик — чтобы защищать меня. И пугать моих обидчиков и врагов. И только утром я его впустил.
—И тогда-то он тебя и сожрал…— не удержался Аверин, но тут же смутился: — Извини.
Василь откинулся в кресле и расхохотался.
—Ох, Гера… да как ты не понимаешь, все в этом доме всегда любили тебя! И отец, и бабушка! Когда ты родился, отец был так счастлив и полон надежд. А уж когда ты прошел первые тесты… для тебя он никогда не был занят. Он читал тебе колдовские книжки, когда ты и говорить-то толком не умел.
—Ну… На самом деле, я думаю дело было в другом. Шла война, и он опасался, что не успеет меня выучить. Так и получилось в итоге.
Аверин положил руку на стол:
—Василь…
—Да нет,— отмахнулся брат,— не думай, что я ревную, это не так. Я и сам многие годы был уверен, что ты необыкновенный, волшебный. Я всегда так ждал тебя на каникулы. Но больше всех тебя ждал Анонимус.
—Ты сейчас серьезно?— Аверин недоверчиво посмотрел на брата.
—Ну конечно. Ты разве не понимаешь, что самым сильным его желанием было, чтобы его хозяином стал именно ты.
—Я?— теперь Аверин по-настоящему удивился.— Да он никогда не заговаривал со мной первым. И при любом удобном случае подчеркивал, что его хозяин именно ты. Порой на грани приличий. Если я сам задавал ему вопросы, он что-то неохотно цедил сквозь зубы.
—Правильно. Он изо всех сил старался держаться отстраненно и соблюдать дистанцию. Ты же знаешь, Гера, какая связь образуется между колдуном и дивом. А наследник-то я, понимаешь?
—А, вот ты о чем. Но, Василь, это просто инстинкты. Связь питает дивов почище обычной пищи, лечит и даже может вызвать эйфорию. Да, не спорю, ему бы, наверное, хотелось, чтобы его непосредственным хозяином был колдун, но…
—Но? А вот скажи мне, что бы было, если бы между вами и правда возникла эта самая связь? Я обычный человек, Гера. Права на фамильяра мне дает только мое старшинство и больше ничего. Анонимус признал меня своим хозяином исключительно потому, что считал, что так правильно.
—Откуда ты знаешь?
—Он сам мне это говорил. Только порядочность заставляла его избегать тебя. Подумай об этом!
