Кузя оскалился. На этот раз это была не улыбка.
—Так вы убивали десятки, сотни дивов и даже не думали об этом?
—Вообще-то, убивали их вы.
—Ну да,— согласился Кузя,— только у нас выбора нет. Это инстинкт Пустоши. А мы отчаянно хотим выжить.
—Да… я понимаю.
Аверин прикрыл глаза. Не слишком ли часто дивы стали читать ему нотации? Но следовало признать, что Кузя прав.
—Послушай,— открыв глаза, проговорил он,— а если перед отправкой обратно я буду давать им отдых? Это даст им шанс выжить?
—Если вы их еще и накормите — вообще отлично будет!— Кузя просиял.
—Хорошо. Так и буду поступать впредь.
—Что, правда?! Обалдеть вы колдун, так интересно наблюдать за вами! Не отдавайте меня никому, ладно?
Аверин вздохнул и посмотрел диву в глаза:
—Интересно тебе? Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, Кузя. Очень сильно постараюсь. А сейчас надо идти спать. Завтра предстоит нелегкий день.
—Можно подумать, они до этого легкие были,— пробурчал Кузя.
Что брать с собой, когда идешь в гости к диву? Прежде такого опыта у Аверина не было, поэтому он понятия не имел, что принести в качестве подарка. В прошлый раз, собираясь с визитом в этот дом, он брал оружие. Сейчас он прихватил с полки пару книг, которые счел подходящими, и сдернул за хвост с лестничных перил катающегося на них Кузю.
—Что может понравиться диву?
—Еда, конечно,— не задумываясь ответил Кузя, обращаясь человеком. Он огляделся по сторонам и, видимо, не найдя ничего подходящего прикрылся занавеской.— А зачем вам?
—Я же сказал, что мы идем в гости. Причем идем как просители. Поэтому надо произвести хорошее впечатление.
—Куда это можно пойти в гости к диву? О!— его глаза округлились, когда не него дошло.— Мы идем к Анастасии? Здорово! Я надену свою новую рубашку… ой. Ей тоже нельзя говорить, да?
—Ты ведь и так ей не говорил. Или — говорил?
—Не-а,— замотал головой Кузя,— я никому не показывал человеческую форму. Только Сомову, один раз,— он хрюкнул.
—Почему? Ты же ей доверял?
—Ну…— замялся Кузя,— вдруг, узнав, что я человек, она не захотела бы мне помогать?
—То есть… она помогает слабым. И ты боялся, что если она поймет, что ты сильный, то не поможет? Но она и так чувствовала твою силу.
—Мы по-разному относимся к тем, у кого есть человеческая форма, и к тем, у кого ее нет.
—Интересно…— Аверин отметил для себя, что обязательно еще поговорит об этом. Но сейчас надо было торопиться. До прихода Маргариты нужно было успеть многое.
—Так что можно подарить Анастасии?
Кузя задумался.
—Вино,— сказал он,— она любит вино.
—Вино?— удивился Аверин.— Вы же не пьете алкоголь, вам от него плохо.
—Ага,— согласился Кузя,— но ей нравится его запах и вкус, она сама говорила. И я видел, что иногда она пьет по маленькому глоточку.
—А, отлично. Куплю хорошего вина. Давай, возвращайся в облик кота, и пойдем.
—Эх,— вздохнул Кузя,— рубашка… я в ней такой красивый.
—У меня есть золотой браслет с гербом рода Авериных. Хочешь, я тебе его на шею надену?
Кузя на миг задумался:
—Не. Он тяжелый, будет мне мешать.— И полностью исчез за занавеской.
Глава 4
Калитку в доме Перовых долго не открывали. Наконец она приоткрылась, и оттуда выглянул дворецкий. И тут же распахнул дверцу:
—А-а-а, это вы, ваше сиятельство! А я не узнал сразу. Машина у вас другая, очень приличная.
Вежливее дворецкий Артемий точно не стал, поэтому Аверин сделал вывод, что и всё остальное в этом доме вряд ли изменилось.
Он прошел по дорожке. На этот раз Анастасия вышла его встречать.
—Как продвигается дело?— спросил он.
—Если верить вашему адвокату, то проблем возникнуть не должно. Я даже не знаю, как вас благодарить.
—Благодарить стоит, когда всё благополучно завершится,— улыбнулся он.
Они прошли в дом. Там их встречал Алеша.
—Доб-о-е ут-о, Ге-мес А-а…— мальчик запнулся. Он попытался привстать с дивана, на котором сидел, но чуть не упал и с трудом вернул своему телу прежнее положение.
—Не старайся, спасибо, Алеша, тебе тоже доброго утра.
—Нет-нет, ему нужно учиться говорить сложные слова. Вы же сами сказали: если всё получится, он сможет поступить в Академию. Да, не в двенадцать, как обычные дети, а лет в четырнадцать, но сможет.
Аверин поднял подарочный бумажный пакет и достал оттуда книги.
—Вот, Алеша, это тебе,— он протянул мальчику подарок.— Эти книги написал мой отец. Я читал их в твоем возрасте. Сначала ты мало что поймешь, но потом они тебе очень помогут при поступлении.
—Спа-а-и-бо!— старательно проговорил Алеша и протянул за книгами здоровую руку. Аверин дал ему одну, а вторую положил рядом.
—А это тебе, Анастасия,— он достал бутылку с вином.
—Мне?— удивилась дива.— Как это… неожиданно. Не желаете кофе? Легкий завтрак?
—Кофе я уже пил. А от чая с какими-нибудь пышками или свежим хлебом не откажусь, я еще не завтракал. Если господин Артемий, конечно, сочтет меня достойным.
—Прошу, присаживайтесь,— она указала на кресло,— я сама всё принесу. Не судите строго Артемия: Синицыны, черти, не дают никакого покоя. Каждый день приходят под ворота, пишут гадости, пачкают, грозятся спалить дом и «перестрелять всех вместе с колдуном». Боюсь, они имеют в виду вас, ваше сиятельство,— она печально улыбнулась.
—Почему они преследуют вас? Меня, я еще понимаю. Они уверены, что я укрываю дива, убившего их сына. А ты тут при чем? И Алеша?
—Не знаю. Думаю, им просто нужно кого-то винить, а мы ближе всех. Я пока не хочу никуда обращаться — мое слово не имеет законного статуса. Но как только я его получу, я немедленно напишу на них жалобу, и Артемий передаст ее в суд. А если господин граф сунется сюда — я просто оторву ему голову.
Аверин улыбнулся. Он прекрасно понимал, что это не речевой оборот.
—Я сейчас принесу чай.— Анастасия поклонилась и, шурша длинной юбкой, вышла из гостиной.
Аверин посмотрел на мальчика. О чем с ним говорить, он не знал. Но и молчать было неловко. И тут его осенило:
—Хочешь, я расскажу, как поступал в Академию?
Алеша дернул головой и сказал:
—Да.
—Мой отец погиб на войне, поэтому в Академию меня повез наш фамильяр Анонимус. Он похож на твоего Артемия, но гораздо более суровый. Мы долго ехали на поезде, и за всю дорогу он не проронил ни слова, просто молча выполнял мои просьбы и поручения. Я стеснялся людей, поэтому ни с кем не заговаривал в дороге. А когда меня представили приемной комиссии и они начали задавать вопросы, я уже так истосковался по общению, что начал говорить без умолку. И меня еле смогли угомонить. Но, видимо, я им понравился,— он улыбнулся.
