—Да-да. Я с ним уже познакомился,— рассеяно проговорил Аверин.— А, кстати. Я бы хотел взглянуть на труп. Куда его отвезли?
—Так к Семенычу. Можете съездить хоть прямо сейчас. Думаю, вам он точно не откажет.
Именно так Аверин и решил поступить. Наскоро проглотив завтрак, он позвал Кузю и направился в отделение городской судебно-медицинской экспертизы. Показал на входе звезду и проследовал в прозекторскую.
Альберта Семеновича Каминского Аверин знал уже почти двадцать лет, еще со времен своей службы полицейским колдуном. И все эти годы эксперт выглядел как бодрый старичок лет шестидесяти. И совершенно не менялся. Аверин даже подозревал, что Семеныч — див.
—А я вас ждал, Гермес Аркадьевич, вот именно вас ждал, никого не пускал,— обрадовался Семеныч. Аверин лишь прижал кулак ко рту, чтобы подавить смешок. А было от чего. Кузя бы умер от зависти, увидев старого судмедэксперта. На нем красовались сатиновая косоворотка ярко-желтого цвета, подпоясанная алым кушаком, фиолетовые шаровары и, в довершение образа,— какая-то обувь, довольно неплохо имитирующая лапти. Впрочем, Кузя еще налюбуется. Но на осмотр тела дивом нужно сперва получить специальное разрешение.
Старания сдержать смех не укрылись от цепкого взгляда эксперта.
—Между прочем,— выпятив грудь колесом, проговорил Семеныч,— я считаю предрассудками деление моды на молодежную, взрослую и людей средних лет. Что получается, если тебе больше пятидесяти, ты должен рядится в мешок от картошки?
—Что вы, Альберт Семенович, у меня просто племянник так одевается. Я представил, как он бьется на полу в припадке зависти при виде ваших роскошных шаровар и лаптей.
—А что? Пусть молодежь завидует. Я взрослый человек, имею право одеваться так, как хочу, не клянча ничего у родителей или дяди,— Семеныч подмигнул,— пойдемте, я вам кое-что покажу, вам точно понравится. Я вот с утра в восторге.
Аверин прошел внутрь прозекторской. Тело несчастного колдуна лежало на столе, полностью раздетое. И выглядело совершенно целым. На первый взгляд не было понятно, что именно убило этого человека.
—Ну, что скажете?— с довольной улыбкой спросил Семеныч.
—Скажу, что знаю, почему этого колдуна не сожрали,— ответил Аверин.
—О! Это просто чудесно!— воскликнул эксперт.— И почему же?
Аверин указал на татуировку в форме Триглава в районе солнечного сплетения убитого.
—Это сделано серебряным порошком. И наложено заклятье, как на амулет. Див не смог его сожрать именно поэтому.
—Ого. И у вас такая есть?
Аверин мотнул головой:
—Нет. Я предпочитаю надевать амулет. От своего дива ни амулет, ни татуировка всё равно не защитят: они от вида крови хозяина полностью разум теряют. Будет ли мне легче, если сожравшему меня диву станет плохо?
—Ну что вы, животинку надо пожалеть,— Семеныч показал отличные белые зубы. Ну точно див.— Вы на тело посмотрите. Рану видите?
Аверин обошел кругом. И заметил, что в районе затылка волосы слиплись от крови.
—Вот она.
—Молодец какой. Отец бы вами гордился. Но это выходное отверстие. А теперь угадайте, где входное?
—Входное?— задумался Аверин и внезапно его бросило в дрожь. Так вот что имел в виду Фетисов, говоря, что колдуна «проткнули насквозь»! И вот почему полицейский колдун был в таком ужасе.
—Здесь,— уверенно сказал он, указав между ног трупа.
—Да вы просто гений, Гермес Аркадьевич,— всплеснул руками Семеныч,— даже я не сразу понял.
—Увы, если бы…— покачал головой Аверин.— Альберт Семенович, мне нужно срочно позвонить.
В «Еноте», несмотря на раннее время, было многолюдно.
Виктор снова прибыл одетым по форме, но в этот раз у него была еще более уважительная причина.
—Уф, еле вырвался. Вы не поверите, пришлось сказать правду, что я хочу встретиться с вами. Я даже думал пригласить вас в участок, но там нам точно не дадут нормально поговорить. Рассказывайте всё, что знаете.
Аверин налил себе чай из маленького синего заварника и начал рассказ. И про конфликт арендаторов с застройщиком, и про поджог дома, и про то, что они с Кузей нашли на капище. Виктор только молча качал головой.
—Значит, вы считаете, что Дубкова посадил на кол тот же самый див?— дослушав рассказ, спросил Виктор.
—Да, похоже на то. Вдова Дубкова видела кого-то с крыльями. Вероятно, это и был див, который принес тело к ее дому. И он же убил колдуна из Управления. Но, скорее всего, это не тот же див, который стрелял в меня.
—Почему вы так решили?
—Почерк. Тут уже начинает прослеживаться некая тенденция. Выстрел из карабина Синицына — это заказное умышленное убийство, вернее — его попытка. Причем план был в том, чтобы скрыть участие в убийстве дива. А тут совершенно неприкрытая демонстрация с выставлением трупов на всеобщее обозрение.
—Думаю, вы правы. Мне бы еще раз с племянником вашим поговорить. Надо же, вы ему уже такие серьезные поручения даете. Может, Кузьма еще что-то вспомнит о ребятах, что приходили к Устюговым. И, да. Лоскут с куста. Надо бы его в экспертизу.
—Я его и фото с места отдал Семенычу. Он знает, кому лучше всего это добро пристроить. Звоните Суркову, надо объединять дела и выпускать Устюгова.
—Да, позвоню, как только вернусь в участок. А что же вы не едите?
Аверин посмотрел на свою тарелку с нетронутыми котлетами. Есть не хотелось. Он поднял на Виктора взгляд и некоторое время смотрел ему в глаза.
—Виктор,— наконец решился он,— мне нужно с вами поговорить. Я должен вам сознаться в одном деле.
—М?— Виктор наклонился к нему.— И в каком же?
—Прошу прощения, господа,— прервал их разговор подошедший к столику официант,— господина участкового пристава Смирнова просят к телефону. Говорят, что дело совершенно срочное.
—А, что за черт,— Виктор встал, вытер салфеткой руки и пошел за официантом.
Вернулся он через минуту. Точнее, не вернулся, а отчаянно замахал руками из коридора, подзывая Аверина.
—Еще одно нападение!— выдохнул он, когда Аверин подошел.
—Проклятье! На кого напали?
—На Фетисова. Но он жив, не волнуйтесь. Это в двух шагах отсюда, на Кронверкском.
—Поехали,— Аверин рванул на улицу.
На место он подъехал раньше Виктора. И порадовался, что рядом парк и зевак совсем немного. И тех уже разгоняли быстро прибывшие патрульные.
Потому что посмотреть было на что. На площадке между скамейками прямо на брусчатке сидел Фетисов. Перед ним лежал разорванный пополам муравьед. Он хрипел, а задние лапы его всё еще подергивались. Фетисов гладил обе половины несчастного дива и громко всхлипывая, пытался читать заклинание усыпления. В нескольких метрах от него, опираясь о землю коленом, стоял Владимир. Одежда на нем была разорвана, свисающие со спины лохмотья рубашки настолько пропитались кровью, что невозможно было определить ее изначальный цвет. Одной рукой он зажимал глазницу, пытаясь удержать в ней вырванный глаз, между его пальцев сочилась кровь. Левая нога была вывернута под невероятным углом, и из нее торчала кость. Невдалеке маячил Мончинский. Вид у молодого колдуна был донельзя растерянный и испуганный.
