—Ох. Вот как вам всегда удается…— Виктор вздохнул,— хорошо, дайте мне вашего смотрителя. Сейчас буду выяснять, как до него добраться.
Аверин вернулся к катеру. С собой у него был сверток с какой-то старой одеждой — к счастью, она нашлась у дедушки. Кузя ждал, сидя на диване и завернувшись в одеяло.
—Вот. Надеюсь подойдет, выглядит вполне чистой,— Аверин протянул вещи: штаны, валенки, рубашку и короткий старый бушлат.
Кузя переоделся. Одежда смотрителя висела на нем мешком, но это было лучше, чем одеяло.
—Гермес Аркадьевич,— Кузя потупился,— я не стал этого делать при девушках. Но мне надо принять облик этого урода. Иначе я не смогу вести катер. Этот мужик очень мерзкий, мне постоянно хочется сбросить его память.
—Конечно, если это нужно. Ты сможешь при этом разговаривать? Мне надо… допросить его… или что-то в этом роде.
Аверин вспомнил, как себя вел Григор в облике Николая Хмельницкого, и ему стало не по себе.
—Да, смогу. Мне просто будет очень неприятно. Как когда тошнит. А облик мне нужен для того, чтобы лучшее чувствовать память и пользоваться навыками. Вы же видели, как мы до маяка добирались. А нам сейчас в море выходить.
—Хорошо. Принимай.
В тот же миг лицо Кузи изменилось. Теперь одежда ему стала тесна, а штаны коротки. Перед Аверин стоял высокий мужчина, примерно лет тридцати, с темными короткими волосами и с небольшой щетиной на лице.
Он подошел к штурвалу и завел катер.
—Ветер почти стих,— произнес он голосом, который Аверин до этого слышал только через переборки,— можно выходить. Если повезет, доберемся до места минут через двадцать.
—Кузя,— спросил Аверин,— ты знаешь, куда мы едем и что там находится?
—Не совсем. Он просто привозил девушек. Там громадный особняк, на острове, он их приводил к черному ходу и ждал, когда за ними придут. Забирала их женщина. А платил наниматель, которого он тоже возил на этот остров. Только на другом катере и из Приморска. Иногда других людей тоже возил. Но в самом особняке никогда не был.
—Ясно. Похоже, это нелегальный бордель. Где девушек держат насильно и заставляют удовлетворять всякие причуды клиентов. Богатых клиентов, судя по всему.
—Выглядит так,— согласился Кузя,— его наниматель иногда брал девушек в дом. Но не совокуплялся, нельзя, иначе «испортит товар». Я не очень понимаю, что это значит.
—Не важно, Кузя, я понимаю.
—А, хорошо. Просто этот урод тоже так делал. Это неприятно, я не хочу об этом думать. Зачем люди так поступают? С дивами, с другими людьми?
—Есть много причин,— вздохнул Аверин.— Некоторые не могут контролировать свои инстинкты, страсть к насилию, причинению боли. Вот и реализуют таким образом. Если такие люди богаты, для них организуют развлечения, вроде тех, что происходят в этом особняке. А кто-то зарабатывает деньги на мерзких низменных страстях.
—Ага. Это очень противно. Почти как Данил, даже хуже. Но я потерплю. Знаете,— див обернулся, и Аверин увидел на чужом неприятном лице совершенно знакомое Кузино выражение,— в Управлении дивов учат не сбрасывать память. Даже память других дивов. Это нужно, чтобы потом можно было дать показания. Но это очень тяжело.
—Дивам настолько неприятна и ненавистна память другого дива?
Кузя попытался объяснить:
—Если ее оставить, сожранный… словно продолжает жить внутри. И кажется, что он может тебя захватить. Такая… постоянная борьба. Очень тяжело было сбросить личность Григора. Он как будто вцепился в меня и не хотел исчезать. И он был намного сильнее, но я справился,— в его голосе прозвучала гордость. Мужчина улыбнулся Кузиной улыбкой и добавил:
—Владимир бы, наверное, смог поглотить Григора и оставить себе что-нибудь полезное. А мне пришлось сбросить всё.
Аверину стало любопытно:
—Нас учили, что в Пустоши существуют дивы вроде паразитов, которые могут сожрать изнутри дива, сожравшего их. Ты встречал таких?
Кузю передернуло:
—Не встречал. И надеюсь не встретить.
—Я надеюсь, ты никогда больше не вернешься в Пустошь.
Показались огни. Аверин увидел богато украшенный пирс, к которому были пришвартованы несколько фешенебельных яхт. Интересно, как они сюда добрались?
«Все ледоколы зафрахтованы»,— вспомнил он и нахмурился. Черт, как же тут пристать, чтобы их не заметили?
Но Кузя отвернул от пирса и прошел вдоль берега, к неприметному, освещенному одним тусклым фонарем причалу. И, пришвартовавшись, заглянул в катер.
—Никого. Можно выходить.
Аверин вышел на морозный воздух. Причал в огнях отсюда было хорошо видно, и получилось даже прочитать название пары яхт. «Сигма», «Офелия»…
Надо будет проверить, кто ими владеет.
—Пойдемте,— тихо позвал Кузя, и они двинулись по деревянным ступеням вверх.
К счастью, идти пришлось недолго. Ступени сменились довольно пологой тропой. Аверин услышал приглушенные звуки музыки.
—Хм… тут разгар вечеринки,— пробормотал он. И девушки, скорее всего, должны были стать важной ее частью. Что с ними собирались сделать?
«Товар»… Аверин подумал, что правильно оставил их на маяке.
Они прошли еще немного и наткнулись на забор.
—Я знаю, где тут вход.
На калитке, к которой они подошли, висел кодовый замок, но Кузя без заминки набрал код. Внутри оказался двор с несколькими хозпостройками. Впереди, чуть прикрытые ветвями высоких елей, светились окна особняка. Музыка стала гораздо громче.
Внезапно Кузя остановился.
—Дивы,— тихо проговорил он,— тут полно дивов.
—Дивы? Сильные?
—Да, и их довольно много.
Этого Аверин никак не ожидал. Если это бордель, где используют похищенных девушек, откуда здесь сильные дивы? Хотя борделем, где насилуют несчастных жертв, это место не выглядело. Скорее, оно напоминало отель или базу отдыха для очень небедных людей.
И наверняка эти люди пришли сюда с фамильярами.
—Я попробую посмотреть сверху,— сказал Кузя.
—Хорошо, я подожду здесь.
—Ага. Только спрячьтесь. Я чувствую вокруг сильных дивов.
Бушлат упал на землю, и из него выпорхнула галка.
Аверин подвинул кучу вещей под куст, чтобы они не бросались в глаза на снегу, и пошел искать себе укрытие.
Все хозпостройки оказались закрыты. Он двинулся по тропинке, которая соединилась с красивой еловой аллеей. Музыка теперь была слышна отовсюду, впереди светились яркие огни.
Он прошел еще немного и наткнулся на живописную беседку, заросшую можжевельником.
Отличное место. Аверин зашел внутрь и осторожно сел в плетеное летнее кресло.
