—Ага. Отрава на выбор.
—Так,— Аверин сложил руки на груди: — Я очень рад твоим успехам в математике, но давай ты займешься по-настоящему важным делом — расставишь тарелки. Потому что сейчас уже начнут собираться гости.
Словно в подтверждение его слов раздался звонок. Кузя поставил тарелки на неожиданно свободный край стола и бросился к двери.
И в дом, как вихрь, ворвался Виктор:
—Ух… ну и холодина там. Кузя, ты мне можешь кофе с коньяком по-быстрому соорудить?
—Ага.— Кузя исчез на кухне.
—Спасибо, друг. Вы спасли меня,— Аверин пожал Виктору руку.
—От чего на этот раз?
—От лекции о вреде алкоголя.
—А, ну насчет этого не волнуйтесь, от алкоголя я вас тоже спасу. Вот от этого французского коньяка — так точно,— Виктор подошел к столу и осмотрел предполагаемое пиршество:
—Ого, Маргарита прямо расстаралась…— он потер ладони,— отлично, я специально не обедал сегодня.
Появился Кузя с чашкой кофе. Виктор понюхал:
—О, а тут что за коньяк?
Кузя пожал плечами:
—Я не знаю. Он для кофе специально стоит.
—Прекрасно,— Виктор сел на стул.
—Ой, тарелки,— спохватился Кузя и принялся расставлять их по столу, осторожно, чтобы не упали, сдвигая блюда с разной снедью.
—Стулья еще надо из кабинета принести,— закончив, сказал он и убежал.
—Хорошо его Маргарита выдрессировала, смотрю,— Виктор улыбнулся.
Снова раздался звонок. Аверин взялся за трость.
—Я открою,— Виктор встал.
—Благодарю.
На пороге появился Фетисов, но не успел он войти и раздеться, как подошел Мончинский. Рядом с ним невозмутимой статуей возник Владимир. Он принял у хозяина шубу и шапку, повесил их и посторонился, пропуская колдунов вперед.
Зашел Кузя со стульями.
—Ой, все пришли уже,— он быстро приставил стулья к столу и осмотрел получившуюся картину:
—Эх. Тесновато.
—Ничего,— Аверин махнул рукой:
—Прошу всех к столу. Кто хочет горячий грог или кофе — не стесняйтесь, говорите Кузе, он у нас теперь профессионал.
—Как же я люблю эту фразу: «все к столу»,— обрадовался Виктор и уселся на стул рядом со своей чашкой с кофе. Аверин занял свое кресло, Фетисов пристроился в углу возле книжной полки.
—А где же Коржик?— спросил Аверин. Он уже отвык видеть полицейского колдуна без пса.
—В участке, с вашего разрешения, с Расом. Тот диковат еще… привыкает потихоньку, за ним приглядывать надо.
Владимир отодвинул стул, чтобы Мончинский сел, сам же отошел и замер у стены за спиной колдуна.
Аверин поднял на него взгляд и указал на свободный стул:
—Владимир, а ты чего стоишь? Садись,— он повернулся в Кузе,— и ты не мельтеши.
Кузя немедленно плюхнулся на свой любимый стул возле окна. Хорошо хоть поставил его нормально, а не задом наперед, как обычно. Аверин снова посмотрел на Владимира. Тот не двинулся с места, но его лицо приобрело растерянное выражение. Уголки губ приподнялись вверх и подрагивали, взгляд метался от Аверина к Мончинскому. Див то ли ожидал разрешения, то ли просил поддержки. Аверин, пожалуй, впервые видел на лице Владимира настолько яркие эмоции.
—Вы же не против, Сергей?— Аверин сам обратился к Мончинскому.— В моем доме принято, что дивы едят вместе с людьми. Тем более, именно дивы в наибольшей степени заслужили это пиршество.
—Нет… Нет-нет, конечно, я не против,— пробормотал Мончинский, на его губах появилась странная улыбка: — Садись, Владимир.
Владимир подошел и осторожно сел на край стула. Его глаза широко распахнулись, словно он только теперь увидел всё, что было расставлено по столу.
—Тут компот и молоко, это специально для дивов,— ободряюще улыбнулся Аверин и заметил, что, воспользовавшись заминкой, Кузя потянулся рукой к лежащим на блюде котлетам. Аверин строго посмотрел на него, и Кузя немедленно отдернул руку.
—Возьми вилку. То, что тебя посадили за общий стол, в первую очередь означает, что ты должен вести себя как человек.
Кузя послушно взял вилку и повертел ее в руках.
—Вот зачем люди постоянно придумывают какие-то сложности?— он наколол котлету и обратился к Виктору: — А где Дракула?
—Он дома, с моими. Я подумал, он будет нервничать рядом с тобой и Владимиром. Так, пора, пожалуй, и налить,— он потянулся за коньяком.
—Да, вы правы,— согласился Аверин,— кому налить водки?— И взял стоящую рядом бутылку.
Кузя активно использовал вилку по назначению. Уже скоро его тарелка не вмещала в себя всё, что он в нее сложил. Див завертел головой, то ли смутившись, то ли в поисках, что бы еще использовать как посуду. И наткнулся взглядом на пустую тарелку Владимира.
—Ты чего не берешь? Такого у вас в общежитии точно не дадут. Да, у вас нормальная еда, можно есть, но это ведь тетушка Марго готовила. Обалдеть как вкусно! Ну и я немного помогал,— добавил он с гордостью,— вот, смотри, котлеты. Тут буженина. А это кулебяка! Я на нее тесто замешивал,— говоря это, он подкладывал еду Владимиру.
—Неправильно начинать есть раньше хозяина,— негромко сказал Владимир.
—А… ясно,— Кузя с сожалением посмотрел на свою наполненную с горкой тарелку и обвел взглядом колдунов:
—Гермес Аркадьевич… Когда же вы уже начнете пить свою отраву?— его голос прозвучал так грустно, что все рассмеялись, а Мончинский взял с блюда кусок ветчины и положил в рот.
—Всё. Я уже ем,— сказал он.
Кулебяка с тарелки Владимира исчезла настолько быстро, что, казалось, он был сам удивлен, куда она делась.
—Тебе налить вина?— спросил дива Аверин.
—Я налью!— Мончинский взял бутылку, плеснул немного в бокал и поставил перед Владимиром.
Аверин одобрительно кивнул.
—Друзья,— он поднял рюмку,— давайте выпьем за успешное завершение нашего общего дела и за дальнейшее разумное сотрудничество полиции, частного сыска и Управления. И, главное, дивов и людей.
Рюмки звякнули. Кузя чокнулся со всеми чашкой с молоком. А после застучали вилки и ножи.
Когда гости утолили первый голод, Аверин спросил:
—Как там дела с князем Рождественским? В каком он состоянии?
—Всё в таком же,— отозвался Мончинский,— находится в тюремной больнице.
—Его психиатр осматривал?
—Да. Дал заключение, что князь не притворяется, и прописал лечение. А то его светлость повадился о стенку биться. Выглядит жутко, если честно. Я раньше про ломку колдуна только читал. Не думал, что это так страшно.
