—Конечно,— Мончинский поспешно схватил бутылку и налил в бокал.
Владимир приложил его к губам, едва коснувшись. И заговорил:
—Див, принадлежащий Адольфу Гитлеру, был ключевой фигурой в этой войне. Его тщательно скрывали и защищали. И добраться до него не было никакой возможности. Все попытки внедриться в высшие эшелоны власти, туда, где находились люди, знающие информацию о гитлеровском монстре, провалились. Наши разведчики либо гибли, либо не могли подобраться к нужным людям. Единственное, что удалось добыть,— список доверенных лиц, которые знали, где прячут монстра. Разведчики-люди не справлялись. Нужно было придумать что-то кардинально новое и необычное. Его сиятельство граф Аркадий Филиппович разработал особую технику ошейника. В процессе его создания колдун отдавал диву очень много своей крови, настолько много, что сам оказывался на грани жизни и смерти. Поэтому связь получалась подобной связи с фамильяром. Сам ошейник размещался у дива вокруг позвоночного столба, под кожей и мышцами. Помещали его туда через специальные разрезы. После того, как разрезы заживали, не оставалось никаких следов. Меня привезли в ваше поместье, и его сиятельство провел обряд и сделал операцию. Ассистировал ему фамильяр Анонимус, и он же сторожил меня после операции, тогда у нас еще был примерно одинаковый уровень силы.
—Сторожил? Зачем нужно было тебя сторожить? На тебе же был ошейник.
—Он был внутри, прямо в шее… ужас, это, наверное, просто невыносимо?— широко распахнув глаза, проговорил Кузя.
—Да,— подтвердил Владимир,— все дивы до меня не выдерживали и после операции впадали в бешенство, раздирали шею, пытаясь его достать. Я выдержал.
Он говорил, как всегда, совершенно спокойно, и, казалось, его пальцы, держащие бокал, не двигаются. Тем не менее вино в бокале колыхалось, как будто его крутили.
—Колдун, с которым был проведен обряд, остался в тылу. Моим поддельным хозяином вызвался стать доброволец. Его вместе со мной внедрили в СС. Предыдущего нашего разведчика раскрыли меньше чем через месяц. Мой поддельный хозяин продержался почти два, но также был раскрыт. Это входило в план. Согласно плану, узнав о провале, я немедленно поглотил поддельного хозяина и сбросил его память. Сделал вид, что стал демоном, и вскоре меня поймали. На допросе я честно рассказал, что в случае провала у меня была инструкция сожрать хозяина и сбросить память, чтобы она не досталась врагу. Я был силен и владел множеством полезных навыков, поэтому привлек внимание колдуна из руководства. Он забрал меня себе. И надел свой ошейник, не зная, что ошейник на мне уже есть. Это и являлось главной целью плана.
—Ох ничего себе,— ошалело проговорил Мончинский, а Виктор присвистнул.
—А дальше?— попросил Аверин.
—Я служил немецкому колдуну пять месяцев и двадцать один день. А потом случилось то, ради чего всё и затевалось. Мой хозяин попал на прием к Мартину Борману, секретарю Адольфа Гитлера. Див, который его охранял, был сильнее меня. Но моего нападения не ожидал никто. Я поглотил Бормана, а за ним и своего хозяина. А див Бормана сослужил мне хорошую службу. Освободившись, он напал на своих бывших союзников. Я сумел выбраться и сообщить информацию о местонахождении Гитлера и его дива своему настоящему хозяину. В ту же ночь Императорский див напал на них и уничтожил обоих.
Повисла долгая напряженная тишина.
—Владимир… ведь ты же герой…— тихо проговорил Мончинский,— почему об этом никто не знает? Даже я?!
—Вы можете запросить в архиве мое личное дело, если вам интересно. В нем на данный момент одиннадцать томов. Никто не станет их читать, поэтому каждому новому колдуну выдается выписка с наиболее важной информацией.
—А эта информация не важная?!
—В моем личном деле стоит отметка о том, что у меня высший уровень доверия. Думаю, этого вполне достаточно.
—А что значит «высший уровень доверия»?— спросил Виктор.
—Это значит, что див может командовать другими дивами, принимать решения и действовать самостоятельно, без колдуна. Или даже вопреки приказу колдуна. И исполнять задания повышенной важности или секретности, например, порученные лично его величеством. Хозяин о них может ничего не знать,— пояснил Мончинский,— но я думал, что ты получил этот уровень, потому что дважды добровольно возвращался на службу после э-э… гибели хозяина…
—И это тоже.
—Ну и ну…— удивленно выдохнул Виктор.— Мой отец, царство ему небесное, как-то взял в плен немецкого офицера и доставил в расположение своего полка. Так ему дали «Георгия». И вообще, его парадный мундир с кучей наград у меня дома на почетном месте висит. А у тебя, Владимир, выходит, «отметка в личном деле»? И всё?
—Я просто выполнял свой долг.
—Долг, значит…— задумчиво произнес Аверин,— ты знаешь, Владимир, сдается мне, что это мы все тут тебе изрядно задолжали… И я даже не представляю, как вернуть такой долг…— он обвел взглядом присутствующих,— предлагаю выпить за Владимира.
—Да!
Сам Владимир молчал и продолжал незаметно вертеть вино. Но когда все подняли стопки, тоже коснулся их своим бокалом.
Кузя смотрел на Владимира с нескрываемым восторгом.
—Я тоже хочу стать героем!— воскликнул он, а потом наклонился и громко зашептал:
—Хочешь, я тебе краковской колбасы порежу? У меня есть в холодильнике.
—Хочу,— уголки губ Владимира дернулись вверх, и он поднял голову. И проговорил, не глядя ни на кого конкретно:
—Если мне будет позволено, я бы тоже хотел сказать тост.
—Конечно,— обрадовался Мончинский.
Аверин молча поднял стопку. Его примеру последовали остальные.
—Я бы хотел предложить выпить за Арину. И за ту безымянную диву, которая погибла ради того, чтобы передать нам информацию. Их тоже никогда не наградят. И не угостят обедом.
—…Но если бы не они, Рождественский и ему подобные и поныне процветали бы…— добавил Мончинский,— да! Давайте за них выпьем.
Под звон стопок из кухни появился Кузя. У него в руках была тарелка, полная нарезанной колбасы.
Разошлись уже за полночь. Мончинский ощущал, что выпил лишнего, но, может, это и к лучшему, даже без спиртного голова шла кругом. Его давно терзало чувство вины. И с каждым словом дива этим вечером оно только усиливалось.
Владимир открыл перед ним дверцу, помог устроиться на сидении в неудобной тяжелой шубе и, обойдя машину, сел за руль.
…Интересно, могут ли оштрафовать за то, что за рулем пьяный див? Мысль почему-то насмешила, вряд ли такое придет кому-то в голову. Да и не выглядел Владимир нетрезвым, только чуть более открытым и разговорчивым, чем обычно. Наверняка див догадывается о чувствах колдуна, ощущает его эмоции, ведь за последние несколько месяцев их связь стала очень сильной. Мончинский такого не ожидал. Но на острове он впервые ощутил эту связь по-настоящему.
