—Да, ты прав. Я сам много думал об этом. Да что там, постоянно думаю. Но если дать свободу тебе, Владимиру или, например, Анастасии, то ведь и остальные дивы тоже этого захотят.
—Он и сейчас хотят,— Кузя хитро прищурился,— почти все дивы хотят на свободу. Ну, кроме Анонимуса.
—Это всё-таки другое,— Аверин снова вздохнул,— представляешь, как им обидно будет? Если некоторых освободят.
—Ну я же не предлагаю просто так. А как награду, за подвиг.
Определенный резон в словах Кузи однозначно был.
—А если див совершит подвиг, получит свободу, а через несколько лет всё же решит, что неплохо будет сожрать пару человек, а?
Кузя пожал плечами:
—Люди тоже нарушают закон. Их ловят и сажают в тюрьму. Или казнят. Напал на человека — отправляйся в Пустошь. Ловим же мы демонов. Меня вот даже поймали.
—Это всё может напугать людей.
—Ага…— вздохнул Кузя,— в этом же и есть проблема, да? Люди нас боятся.
—Ничего, Кузя. Сейчас мы очень близки к тому, чтобы начались серьезные перемены. Да ты и сам знаешь.
Дело князя Рождественского удалось сделать громким и резонансным. О нем писали газеты, было снято и показано несколько репортажей по телевидению. Выступали жертвы: и девушки-люди, и дивы, подвергшиеся насилию. Причем кампанию проводили настоящие профессионалы, журналисты применили интересный ход — о том, кто выступал, человек или див, сообщалось только в самом конце передачи. В общем, шумиха поднялась знатная.
—Вот что,— сказал Аверин Кузе,— нам пора домой. Кстати, об Анонимусе. Ты ведь помнишь, что мы в воскресенье едем в поместье? Годовщина гибели наших с Василем родителей. Хочу в кои веки провести этот день с братом.
—Суд двадцать второго мая,— прямо с порога объявил Мончинский, улыбаясь до ушей. Виктор как раз забрал у Гермеса папку и вышел из кабинета. Отлично, значит на днях придет повестка.
—Выходит, князя признали полностью вменяемым,— Виктор убрал папку в портфель и пошел к столу, но его чуть не сбил с ног Кузя-кот, несущийся из кухни за отчаянно верещащим Дракулой. Они так играли уже минут пятнадцать, и Виктор всерьез опасался, что дивы разнесут гостиную. Но Гермес не волновался. Наоборот, смотрел на возню и улыбался.
Виктор тоже улыбнулся и вспомнил когда-то прочитанную другом лекцию о том, как хозяин может потерять себя, сильно привязавшись к диву. Похоже, Гермес уже считал Кузю сыном, по крайней мере сам Виктор примерно так же воспитывал своих оболтусов.
С ними Кузя тоже сдружился и, когда не был нужен на работе, частенько торчал у Виктора дома либо шлялся с мальчишками. И Виктор ловил себя на том, что чувствует себя гораздо спокойнее, когда с его сыновьями Кузя. Кто может навредить мальчишкам в компании дива первого класса?
Сам Виктор тоже привязался к Дракуле. Но, скорее, как люди привязываются к домашним животным. Питомец, конечно, ел едва ли не больше, чем средняя овчарка, но и не болел, а главное, не постареет и не умрет.
Скорее всего, даже переживет самого Виктора. И это как раз совсем не плохо. Мальчишки уж точно позаботятся о дракончике.
А вот Гермес о дальнейшей судьбе Кузи не особенно задумывался. Впрочем, это уже точно не его, Виктора, дело. Тем более, что Кузя с такой гордостью носил на ошейнике орла Управления. Наверняка даже расстроится, если придется его снять.
—Может, всё же перейдете на службу в Управление?— спросил Виктор.
Кузя, приняв человеческий облик, выскочил из ванной. В руке его пищал Дракула.
—Точно! А правда, давайте!— воскликнул он.
—Отличная мысль,— поддержал Мончинский,— заодно сможете Владимира к себе на год взять. А потом я опять на него прошение подам.
Виктор обернулся к Владимиру. Тот замер в дверях и посмотрел на Гермеса долгим внимательным взглядом.
—Это хорошая идея. Я бы настоятельно рекомендовал вам, ваше сиятельство, пойти на государственную службу.
Рекомендация прозвучала неожиданно, но Виктор уже привык к Владимиру и к тому, что иногда див разговаривал махровым канцелярским языком, а иногда — вел себя совершенно как человек. Но было что-то в его словах, что заставило Виктора нахмуриться. И Гермеса тоже.
Но друг тут же улыбнулся.
—Нет уж, благодарю. Боюсь, мы с князем Булгаковым на одной территории не уживемся. Так что там с судом? Кто еще пойдет с полной доказательной базой?
—Еще шестеро. Колдуны Рождественского, Скрепцов и Федотов, помните, распорядитель с арены. Против него свидетельствуют дивы, он приводил им жертв для пожирания. Еще десять человек пойдут как соучастники, есть доказательства, что они знали о том, что дивы для развлечения вызывались незаконно из Пустоши. Тут уже сам Рождественский постарался — брал с них подписи под договором «оказания услуг».
—О… а зачем? Чтобы их легче в тюрьму было посадить?— рассмеялся Кузя.
—Да, Кузя, вроде того,— пояснил Мончинский,— это было сделано специально, чтобы «замарать» их. Если бы они донесли на Рождественского, то вслед за ним сами пошли бы под суд. Что и случилось. Все их подписи он бережно хранил у себя в сейфе.
—А остальные? Те, кто мучил дивов? Им, значит, совсем ничего не будет?— в голосе Кузи появилась горечь.
—К сожалению…— опустил голову Мончинский.
—Да уж…— пробормотал Аверин,— вряд ли тебя утешит, что их больше не принимают в приличном обществе.
—Ага… и они теперь сидят с своих домах и вымещают злость на фамильярах…
Все замолчали.
—Мир меняется,— внезапно сказал Владимир,— людям стало неприятно слушать о том, что кто-то истязает дивов. А законы придумывают люди. Его императорское величество взял дело под личный контроль. Значит — законы тоже скоро изменятся.
—Здорово,— обрадовался Кузя,— а ты помнишь, кстати…— он посмотрел на хозяина и осекся. Тот приложил палец к губам.
—А давайте к столу?
—Отличная мысль.
Все расселись. Кузя сел рядом с Гермесом и тут же бросил недовольный взгляд на бутылку с коньяком. Виктора забавляло, как див следит за здоровьем друга, а нелюбовь Кузи к алкоголю давно уже стала предметом шуток. Все изрядно проголодались, поэтому первое время дружно отдавали дать мастерству Маргариты.
Потом Аверин откупорил коньяк. А Кузя — бутылку с вином, которое стояло на столе специально для Владимира. Аверин встал:
—Я бы хотел напомнить всем, что сегодня знаменательный день. День, который положил конец одной из самых страшных войн в нашей истории. И вы все знаете, что герой этой войны сейчас сидит с нами за одним столом. Поэтому предлагаю выпить за Владимира и его подвиг.
Он разлил коньяк. А Кузя плеснул вина Владимиру.
—Но это еще не все,— продолжил Аверин.— К сожалению, как верно заметил Кузя, у людей нет орденов для дивов. Но у меня есть кое-что другое. Прошу взять бокалы и выйти на улицу.
