—У меня доступ везде, Гермес Аркадьевич. Везде и повсюду, от Владивостока до Мурманска.
На его лице застыла улыбающаяся маска.
—Я это понял,— Аверин отступил на шаг и чуть склонил голову:
—Прошу, давайте обойдемся без киношных спецэффектов. Поверьте, Александр, вы и так… впечатляете.
Раздался смех. Но ни губы, ни лицо дива не шелохнулись. Смех зазвучал в голове у Аверина.
—Вы ошибаетесь. У меня нет желания вас впечатлить. Это просто моя сила. Она распространяется на несколько кварталов, а вы находитесь в самом ее центре. И ощущаете это. Остальное, что вы чувствуете, додумывает ваш собственный разум,— улыбка не исчезала с его неподвижного лица.
Он проник напрямую в разум, как это делают дивы между собой. Интересно, может ли он читать мысли?
—Нет, мысли я читать не могу,— лицо вдруг стало совершенно человеческим, и на нем появилось выражение сожаления,— но я отлично читаю людей и могу предсказать почти все их поступки.
—Почти,— Аверин заставил себя улыбнуться,— а иначе не пришлось бы нанимать меня, верно?
—Верно,— прошелестело в голове.
Аверин посмотрел диву прямо в глаза:
—Мне нужен портрет похитителя. Максимально подробный. Сможете его описать?
—У вас найдутся карандаш и лист бумаги?
—Конечно. В моем кабинете. Мы можем пройти туда.
—Принесите. Я подожду здесь.
Аверин пожал плечами и направился в кабинет. Взял карандаш, бумагу и вернулся в гостиную.
Императорский див стоял посередине комнаты, спиной ко входу. Когда Аверин зашел, он, не оборачиваясь, протянул руку. Аверин вложил в нее бумагу и карандаш.
Див оказался у стола, послышались скрип и жужжание, и Александр обернулся, протягивая Аверину лист с черно-белой фотографией.
Аверин поднес лист к глазам. Нет, это был рисунок, но настолько четкий и подробный, что выглядел, как хороший фотоснимок. На нем было изображено худое лицо с крупным носом и слегка раскосыми глазами.
—Ого,— не мог не удивиться Аверин,— потрясающе. Где вы этому научились?
—В прошлой жизни в этом мире, но навык отточил в Пустоши,— проговорил див.
—В Пустоши? Но как?
—Моя сила настолько велика, что я не потерял ни рассудок, ни память. Вы не представляете, как скучно провести несколько веков в месте, где ты сильнее всех. А вокруг только лед и больше ничего. И толпы рвущих друг друга зверей. Понимаете теперь, почему я до сих пор благодарен этому человеку?
Он медленно провел рукой по лицу.
—Я займусь поисками похитителя,— Аверин свернул лист.
—Жду результатов.
Див медленно двинулся к выходу. Но, миновав Аверина, оглянулся. На фоне света, падающего из коридора, он выглядел негативом на фотопленке.
—Я хочу задать вам вопрос.
Аверин похолодел. Он надеялся, что встреча уже закончилась.
—Конечно,— он с трудом проглотил застрявший в горле ком.
—Это касается вашего отца. Он изучал, как открыть постоянный коридор, ведущий в Пустошь. Такой коридор дал бы множество возможностей. Если держать его под контролем, конечно. Например, можно найти и выбрать себе конкретного дива. И не нужно огромное количество жертв. Лишь одна, чтобы див получил физическую форму в этом мире. Согласитесь, открывает неплохие перспективы?
—Соглашусь. Но как контролировать такой коридор? Диву, вырвавшемуся из Пустоши, понадобится очень мало времени, чтобы восполнить нехватку жертв.
—Этим тоже занимался граф Аркадий Аверин. Вам что-то об этом известно?
Звон разбитого стекла прервал разговор. Между Авериным и дивом приземлился Кузя. Ростом с крупного тигра и с настолько вздыбленной шерстью, что это сделало его похожим на огромную щетку. Кузя выгнул спину и зашипел с утробным рыком.
—О…— глаза Императорского дива сузились и сверкнули,— а ты смелый малыш.
Он шагнул вперед, Кузя попятился, но тут же вернулся на исходную позицию. А див, сделав еще шаг, протянул руку, будто намереваясь погладить кота.
Кузя отшатнулся и, как обычный кот во время драки, повалился набок, задрав вверх голову с оскаленной пастью и выпустив когти. Рычание стало оглушительным.
—Кузя, всё в порядке,— бросился к нему Аверин. Повернулся и с неожиданной злостью рявкнул: — Немедленно оставьте его в покое!
Див всё же протянул руку и коснулся головы Кузя. Тот прижал уши и клацнул зубами.
И снова в голове Аверина раздался смех. И голос:
—Вы мне нравитесь. Как же вы мне нравитесь…
А через мгновение Императорский див исчез.
—Обалдеть!— воскликнул Кузя, вскакивая с пола человеком. Его трясло так, что слышно было, как стучат его зубы. Кузя повернулся и, к своему удивлению, Аверин увидел в его глазах вовсе не страх. Лицо Кузи просто сияло от восторга.
—Ну и силища! Обалдеть!— еще раз повторил див.
В поместье Аверин решил ехать к обеду. А с утра он посетил еще двоих из списка приближенных, тоже колдунов. Они участвовали в подготовке высочайшей встречи, поэтому свой визит Аверин объяснил тем, что хочет согласовать с ними приветственную речь. У князя Оболенского за столом прислуживал фамильяр, улыбчивый молодой мужчина, не имеющий ничего общего с дивом с портрета. Граф Вертинский принял коллегу на веранде, что было вполне оправдано погожим деньком, они попили кофе и мило побеседовали о тяготах жизни в столице, после того как Аверин посетовал, что ему придется вскорости туда отбыть.
Что же, отсутствие результата в некотором роде тоже результат.
Аверин подошел к машине и собирался в нее садиться, когда в нескольких метрах от него появился Владимир.
—Добрый день, ваше сиятельство,— див подошел и поклонился.— Мне приказано ознакомиться с портретом преступника.
—Конечно,— Аверин достал листок,— значит, с вами уже связались. А где Сергей Дмитриевич?
—Он в Управлении. А я просмотрю картотеку фамильяров Санкт-Петербурга.
—Вам открыли доступ?
—Только мне,— ответил Владимир, внимательно всматриваясь в лист.— Благодарю. Я доложу о результатах.
Див вернул лист и исчез.
Аверин сел за руль.
—Может, лучше я?— Кузя уже ждал в машине.
Аверин помедлил. Ему хотелось подумать над делом, не отвлекаясь на дорогу. Казалось, он что-то упускает, что-то важное. Но ухватить ускользающую деталь никак не получалось.
—Не будешь гонять?
—Не-а!— обрадовался Кузя.— Я буду ехать медленно и очень аккуратно!
—Ладно.
Они поменялись местами, и Аверин снова вынул лист с портретом. И принялся его изучать. На первый взгляд ничем не примечательное лицо. Но было в нем что-то неуловимо знакомое. Он всмотрелся внимательнее. Нет, не понятно. Надо будет взглянуть еще раз на свежую голову.
