– Тогда начнем с самого начала. Ты хорошо умеешь писать?
Див издал угукающий звук и кивнул.
– Кто тебя учил?
Див быстро застрочил по бумаге и протянул лист Аверину.
«Колдунья, которая меня вызвала».
Аверин нахмурился. Что-то не вязалось. Он вернул лист.
– Погоди. Разве ты не сожрал вызвавшую тебя колдунью?
Ручка снова забегала по листку. Аверин прочитал написанное, сложил лист вдвое и, велев диву ждать, побежал в кабинет приятеля.
– Мне срочно нужно осмотреть поместье Френкелей, – торопливо проговорил он, – мне и Кузе. Это можно устроить?
– Да, вполне. Если я поеду с вами. Документы оформим в процессе.
– Тогда пусть Фетисов займется дивом, отвяжет от Алены и сделает временную привязку на себя. Барика понадобится расспросить еще раз. Но главное я узнал.
– Хорошо, – Виктор взялся за телефон внутренней связи.
На выходе из участка Аверин встретил Алену и Кузю. Девочка уже не плакала.
– Скажите, господин колдун, – спросила она, – я смогу видеться с Бариком?
– Скорее всего, получится что-то придумать… – неуверенно ответил Аверин. Ничего обещать он не мог. Див одиннадцатого уровня, обученный грамоте, вряд ли достанется обычному полицейскому участку. Такого либо заберет и распределит Управление, либо направят в полицию, но в столицу.
– Кузя, у нас важное дело, – позвал Аверин.
Когда они оказались на улице, Аверин с интересом спросил:
– Что ты сказал? Тебе удалось успокоить Алену.
– Я ей объяснил, что Барик – не собака, не игрушка, он див, как я. И он настолько умный и сильный, что его возьмут на важную службу. Наверное хорошо, что запретили держать в частных руках дивов первого класса. Всё-таки служить в полиции или в Управлении, да даже в армии, это не то же самое… – он замолчал.
– …Что быть домашним рабом? Ты это хотел сказать?
– Ну… не совсем. Вы не подумайте, я вовсе не в обиде за это, – он потянул себя за ошейник, – я знаю законы. Но всё-таки… Я бы хотел с вами поговорить, Гермес Аркадьевич. Про Алину Белицкую. Я сохранил ее память…
Аверин вздохнул. Кузя прав, поговорить необходимо.
– Дома, хорошо? Сейчас у меня к тебе другой важный вопрос. Ты сможешь определить по месту вызова, насколько сильного дива вызвали? Причем, лет десять назад.
– Если там больше никого не вызывали, то да.
– Надеюсь, что не вызывали… – задумчиво проговорил Аверин и повернулся к входной двери. Виктор как раз выходил из здания.
К особняку Френкелей поехали на служебной машине Виктора, поэтому добрались быстро. Сторож отпер двери большого пустого дома, было заметно, что здесь давно никто не живет. Но и серьезных следов запустения видно не было, даже пыль кто-то старательно стирал. И только накрытые чехлами мебель и картины красноречиво указывали на то, что особняк пустует.
Если фамильяр погиб, значит за домом ухаживают нанятые люди. Вероятно, Екатерина Френкель тратит на это часть своего наследства.
– Кузя, найди комнату вызовов. Она или внизу, или на самом верхнем этаже. На ней печать, не подходи, там могут быть ловушки.
– Ага, – див исчез. Но меньше чем через минуту появился.
– Нашел! Вроде нет ловушек.
– Запечатана? – спросил Аверин.
– Ага.
– Что вы хотите найти? – спросил Виктор.
– Я вам расскажу, как только мы закончим. И кстати, пока не забыл, мой брат приглашает вас на обед по завершении этого дела.
– Меня? – удивился Виктор. – Хм... Он же известный магнат. А мне как-то не приходилось бывать в графских особняках не по работе. Я даже не представляю, что положено надеть… – он усмехнулся.
– Полноте. Вы постоянно ужинаете у меня. Хотя мой дом и сложно назвать графским особняком… Но, поверьте, мой брат тоже не любитель пышных приемов. Это будет обычный дружеский вечер.
Тем временем Кузя остановился перед массивной, обитой пластинами серебра дверью.
Поискав ловушки, Аверин не нашел ничего подозрительного и начертил на деревянной части двери размыкающий знак. Барон Френкель был не слишком сильным колдуном, поэтому его печать не без усилий, но всё же поддалась. Дверь распахнулась. Кузя осторожно зашел в комнату и тут же опустился на корточки возле алатыря, вырезанного на деревянном полу. Линии его были черными от крови. Судя по виду, им не пользовались с давних времен. Див медленно провел пальцами вдоль линий, не касаясь их, и, поднеся ко рту, лизнул. Поморщился, прикрыл глаза и начал тщательно нюхать воздух.
– Ого, – наконец сказал он, – он был слабее меня. Но не слишком.
– Человеческая жертва?
– Не было. А потом… ну….
– Ясно. Значит, прорыв?
– Ага.
– Хм… теперь понятно, почему барон не сообщил в Управление и заблокировал комнату вызовов. Боялся ответственности. В его доме незаконно вызвали дива, див оказался первого класса, и погибла девочка, его дочь. Лишением лицензии он бы не отделался.
– Я ничего не понял, – честно признался Виктор, – прорыв? Это когда сильный див вырывается из Пустоши? Я помню…
Аверин улыбнулся.
– Думаю, дело можно закрывать. А вам – готовиться к ужину в графском поместье, – он похлопал товарища по плечу. – А сейчас едем обратно. Мне еще кое-что нужно проверить.
– Вы меня обманули, друг мой, – прошептал Виктор. Он с растерянностью смотрел на сидящего напротив приятеля – на столе было разложено столько приборов, что даже Аверин с трудом вспомнил, для чего использовать половину из них.
– Простите, я сам не ожидал, что будет прием, – нарочито горестно вздохнул Аверин и повертел в руке вилку поменьше.
– Это для закусок, – тихо пояснил он, – а средняя – рыбная.
– Кошмар… – уныло пробормотал Виктор.
Зато Анонимус сиял. В этот раз он был предупрежден о визите ее высочества более чем за сутки, поэтому сумел развернуться. Когда великая княжна вышла из машины, ей даже преподнесли хлеб-соль на серебряном блюде, что показалось Аверину совершенно излишним, но Анонимусу было виднее. На Кузю надели шикарную ливрею, и неизвестно как, но Анонимус заставил его проникнуться ответственностью момента, потому что выражение лица юного дива бо́льшую часть времени было вполне серьезным. И даже подходя к гостям с очередным блюдом, он почти не усмехался.
За спинкой кресла великой княжны неподвижно стоял Владимир. Анонимус демонстративно не замечал Императорского дива. Возможно, фамильяр безуспешно пытался и его привлечь к обслуживанию обеда, но потерпел сокрушительное поражение.
Подали перемену.
– Самая большая вилка, – подсказал Аверин другу. Тот благодарно кивнул. За столом текла неторопливая приятная беседа, и только редкие смешки детей время от времени нарушали торжественность атмосферы. Аверин снова мельком взглянул на фамильяра. Анонимус был счастлив.
