– Именно, – вздохнул Булгаков, – тут семь ступеней защиты. Только на этих воротах три слоя серебра с вложенными между ними заклятиями. И запираются они… да сами можете посмотреть.
Ворота без шума открылись, и Аверин увидел зубцы, скользнувшие в пазы.
– Впечатляет, – одобрил он.
– Да уж. Не хотелось бы сюда попасть, – Булгаков снова жестом пригласил следовать за ним, и по тому, как кривился и морщился Кузя, Аверин понял, что заклятиями тут пропитан даже воздух.
– Это сигнализация, – пояснил Булгаков, – вся охрана сейчас знает, что мы проходим по двору вместе с дивами.
– Так что же случилось? – поинтересовался Аверин. – Ведь не защиту Шлиссельбургской крепости вы меня пригласили посмотреть. Или это такой хитроумный способ заманить меня в камеру? – пошутил он.
– К счастью, нет. Но я вам лучше покажу. Это надо увидеть.
Они подошли к лифту и поднялись на третий этаж. Кузя начал потихоньку шипеть, стараясь держаться подальше от стен, и даже ноги поднимал с выражением кота, идущего по мокрому полу.
Наконец все вошли в коридор, где располагались камеры. По три с каждой стороны. Возле одной из дверей Булгаков остановился, чего-то ожидая.
Из бокового прохода появился колдун. Аверин напряг память и приветливо улыбнулся:
– Добрый день, Артур.
Отчества он не помнил и последний раз видел этого колдуна на выпускном балу своего курса.
– Ох… я бы не назвал его добрым, ваше сиятельство, – Артур вздохнул с такой тоской, что Аверин, оценив его унылый вид и весьма официальное обращение, понял: дело совсем дрянь. Убийство? Побег? Разве это возможно?
– В этой камере сидел один из заговорщиков, спровоцировавших восстание Императорского дива, князь Оболенский. Извольте взглянуть, – произнес Булгаков. – Откройте дверь, Артур Александрович.
Колдун молча кивнул и начал чертить на двери отворяющие знаки. Знаки были именными, никто, кроме наложившего их колдуна, эту дверь открыть бы не смог. По крайней мере, без серьезного шума. Вскоре дверь распахнулась, и Аверин шагнул в камеру. Ожидаемо, она была пуста. И представляла собой просторную комнату с двумя перегородками, за одной из них, по всей видимости, находилась спальня, за другой – санузел. Возле окна в пол и стену были вмонтированы письменный стол с креслом, последнее выглядело вполне удобным. На подоконнике забранного толстой решеткой окна стояли цветы. На полу совсем недавно лежал ковер, но сейчас он был свернут и прислонен к стене в углу.
– Симпатично, – заметил Аверин, – вы сказали «сидел». Как я понимаю, господин князь никуда не переведен. Что с ним? Он убит?
– Если бы… – развел руками Булгаков, – это хоть как-то можно было бы объяснить. Он исчез. Совсем, совершенно.
Аверин бегло осмотрел камеру.
– Дверь была заперта и заблокирована заклятиями, так? – он повернулся к Артуру. – Вы проверяли ее? Целостность не нарушена?
– Нет. Я вам головой могу поручиться, ее никто не открывал!
– И решетка на месте. Пол, я вижу, тоже тщательно осмотрели.
– Да, – подтвердил Булгаков, – Иннокентий изучил каждый сантиметр. Он предоставит вам полный отчет.
– Отлично, – Аверин посмотрел на главного дива Управления, – но сначала, если ты не возражаешь, камеру осмотрит мой див.
– Конечно, – Иннокентий отошел к стене, пропуская Кузю, – слабый див может учуять что-то, чего не заметил я.
– Эй, – возмутился Кузя, протискиваясь, – у меня, между прочим, пятый уровень!
– Ого, – Булгаков посмотрел на Аверина с некоторым подозрением, – когда он проходил у нас регистрацию, был четвертый.
– У Кузи талант жрать дивов, превосходящих его по силе, – усмехнулся Аверин и добавил: – Осторожнее с ним, Иннокентий.
Див мельком взглянул на колдуна, но тут же переключил внимание на Кузю. Он следил за ним настолько внимательно, словно тот мог незаметно стащить кирпич из стены или унести под мышкой ковер.
На середине комнаты Кузя остановился и присвистнул.
– Вашего колдуна точно сожрали, – пожал плечами он, – можно никого не искать.
– Браво, – не меняясь в лице, проговорил Иннокентий, – теперь покажи мне того, кто это сделал, и расскажи, как он сюда попал.
– Ну… – немного смутился Кузя, – пока не знаю, но… – он посмотрел на Аверина и, словно оправдывая поспешность своих выводов, быстро поговорил: – Тут див был, в демонической форме. Ну явно сожрал же, иначе зачем? Но я сейчас котом понюхаю.
Одежда тут же осела на пол, и по камере принялся носиться кот, брезгливо отдергивая лапы от пропитанного заклятиями пола.
– Хм, – Аверин наклонился и потрогал пол рукой, – заклятия, как я понимаю, не тронуты?
– Нет, наверное… сами взгляните, – бывший однокурсник снова принялся чертить знаки, и на полу замерцала сеть нитей, собранных в замысловатый рисунок. Они сходились к центру и…
– Стоп, не убирайте, – Аверин слегка нахмурился, – вот там, в центре, точка. Это ведь у вас Клубок Арахны?
– Да, – подтвердил колдун.
– Тогда там однозначно разрыв. Видите, линии словно бы сдвинуты на пару миллиметров. Не поверю, что вы просто неаккуратно начертили.
– Вы знаете, я бы подумал, что случайно допустил ошибку. Это же мелочь, но…
– М?
Это и правда была мелочь: в такую «щель» не просочился бы и муравей. А перекрытия наверняка пропитаны серебром.
– Если бы такого же разрыва не было в остальных камерах.
– В остальных? – переспросил Аверин. – Что значит «в остальных»?
– То и значит… – печальный вздох Булгакова напоминал стон, – все, кто участвовал в заговоре, исчезли. Все шестеро.
– Ну и ну… – только и сказал Аверин, – мне нужно осмотреть другие камеры.
– Уверяю вас, – произнес Артур, – там то же самое. Едва заметная кривизна линий, и больше никаких следов.
– Я всё же гляну. Каждая мелочь может быть важна. Кузя, ты закончил?
Див появился перед ним уже в одежде.
– Да. Здесь долго жил колдун, серьезный такой колдун. И в заклятиях всё, к стенам и полу не прикоснуться. Но див точно был. Он колдуна и схватил, там… запах страха. И еще льда и холода.
– Страха… а колдун сопротивлялся? – Аверин посмотрел на Кузю, потом на Иннокентия.
– Не-а, – ответил Кузя, и Иннокентий добавил:
– На это не похоже, ваше сиятельство, – он перевел взгляд на Кузю, – ты учуял запах Пустоши?
– Ага, – Кузя оскалился, – я только оттуда, хорошо его помню.
– Значит, див, схвативший колдуна, был вызван из Пустоши прямо в камере? – пробормотал Булгаков и смерил Артура подозрительным взглядом: – Как это возможно?
