– Меня никто еще не называл молоденьким богатеем.
Кир улыбается. Я машу руками:
– Все! Иди.
Нет никаких сил противостоять его обаянию. Кирилл послушно закрывает за собой дверь. Я выключаю свет и накрываюсь с головой одеялом. К удивлению, я очень быстро засыпаю. Снится мне, конечно, Кирилл. Мы занимаемся любовью, и я точно знаю, что это его руки меня ласкают. Это его губы скользят, посасывая выступающие позвонки, это его зубы прикусывают мою холку. Я оборачиваюсь и вскрикиваю, встретившись с его полыхающим демоническим огнем взглядом. Во сне Кирилл предстает передо мной в образе демона. У него большие рога и хищные когти.
– Я забыл о еще одном важном аргументе.
Со всхлипом выныриваю из сна. Мне привиделось? Нет. Он тут. Мне послышалось? Тоже вряд ли. Облизав губы, в страхе оборачиваюсь, словно и впрямь нечистой силы боюсь.
– Ты про что?
– Вот про это…
Кирилл мягко касается меня между ног. К счастью, никаких когтей я не чувствую. Только бесконечную сладкую истому от его скользящих неторопливых поглаживаний. Как хорошо, боже. Мозги плавятся. Кровь кипит. Может быть, я слишком слаба, но даже то, что я сегодня узнала, сейчас ничего ровным счетом не значит.
Я нужна ему, иначе бы Кир не пришел, а он, как воздух, нужен мне. Я слишком измучена необходимостью поступать так, как это сочли бы правильным. Потому отдаюсь на волю судьбы, в юрисдикции которой, черт её подери, и находится все, что происходит. Я перекатываюсь на спину, Кирилл тут же взгромождается сверху.
– Выходи за меня.
– Ты же говорил, что тебе до формальностей дела нет.
– Мне понравилось, как звучит – и в горе, и в радости. Всегда. Что бы не случилось.
Кир шагает пальцами вниз по моему телу. Задевает узелок клитора и одновременно с этим мягко прихватывает зубами сосок. Меня выгибает до хруста в костях. Не знаю, как этому мальчишке удается так на меня действовать. Наверное, он особенный для меня. Кир шевелит пальцами, и эта новая ласка отзывается горячим спазмом внизу живота. Я готова на сто процентов. Просунув между нами руку, нащупываю его напряженный член. Стону. Поднимаю бедра, направляя куда надо его массивную головку. Трусь, чувствуя, как послушно расходятся половые губы. И с криком встречаю его первый сильный толчок.
– Это «да»?
– Это «я подумаю», – успеваю поправить парня.
Крылья носа Кира дергаются. Он явно не на такой ответ рассчитывал.
– Значит, придется стараться лучше.
Он меняет положение, закидывает мои ноги на плечи и начинает погружаться в меня глубокими интенсивными толчками. Это больше, чем я могу вынести. Кончая, яростно сжимаю его внутри. Слизываю струящийся по виску пот. Мы оба как мыши мокрые.
– Моя девочка. Отдышалась? Давай переворачивайся.
Я даже сообразить ничего не успеваю, как Кирилл сам переворачивает меня и ставит на четвереньки. Затухающий первый оргазм, стоит ему снова в меня войти, очень скоро сменяется вторым. Я скулю, захлебываясь им, и бесстыже подаюсь навстречу каждому следующему толчку. В третий раз мы кончаем одновременно.
– В брачную ночь распечатаю твою задницу, – обещает Кирилл и целует меня между лопаток.
ГЛАВА 22
Ну, вот он и пришел. Последний день моей работы в фонде. Дела я уже передала. Остается только собрать вещи и освободить кабинет. На столе передо мной стоит наполовину заполненная коробка. В ней мой ежедневник, чашка, кое-какие подарки от подопечных, особенно дорогие моему сердцу, вязаная крючком куколка, открытка и телогрейка из овчины, которую мне презентовала мама одной из спасенных девочек. В одну из зим в офисе не ладилось с отоплением, и мы буквально замерзали – телогрейка очень спасала.
– Я заварила чай! Это событие нужно отметить.
В кабинет с серебряным подносом в руках заходит Людмила Борисовна. Она одна из немногих, кто с пониманием отнесся к моему уходу. Остальные в лучшем случае сделали вид, что ничего не произошло. И хоть я не рассчитывала на проводы с шарами и трогательными плакатами, такое равнодушие меня задело. В конце концов, мы не один год сражались плечом к плечу.
– Спасибо, Люсь. Я как раз закончила, – киваю на коробку.
– Значит, и правда все?
– Все. – Решительно киваю. – Кирилл обещал помочь мне открыть свое дело.
– Цветочный, кажется?
– Да. Цветочный.
– Неудивительно, что тебя потянуло на красивое после всего уродства, с которым здесь тебе приходилось сталкиваться каждый день. Пусть все у тебя получится.
Мы осторожно чокаемся чашками.
– Михал Семеныч так и не появлялся?
– Не-а, – качает седой головой Люся. – Но ты на него уж не обижайся. Он себя чувствует…
– Преданным?
– Вроде того. Ну и черт с ним. У тебя одна жизнь, Аня. Проживи ее так, как считаешь нужным, чтобы на старости лет не кусать локти.
Решительно киваю, хотя внутри этой решимости – кот наплакал. На самом деле я плыву по течению, тогда как последние годы, теряя силы, отчаянно гребла против. И оно меня просто несет. Может, к смертельно опасным порогам, а может, в тихую гавань. Не рискнешь – не узнаешь. Я решила попробовать.
– Ну что, Люсь, поеду я? Еще ведь девочек хотела навестить.
– Наших?
– Угу. Поболтать, узнать, как они.
– Убийство Наташи наших девок здорово встряхнуло. В ближайшее время можно не опасаться, что кто-нибудь рискнет повторить ее судьбу, уж поверь.
– Хоть что-то хорошее, – слабо улыбаюсь я и нашариваю среди разбросанных на столе бумаг телефон. Смотрю на экран, и сердце уходит в пятки.
– Ань, что? Ты побелела вся!
– Мещеряков звонил. Я не услышала, – лепечу и жму на дозвон. – Борис Юрьевич? Анна Воржева. Вы мне звонили.
А у самой кровь в жилах стынет. Ведь я вполне осознаю, что из страха меня потерять Кирилл мог пойти на любые меры. Я вполне это осознаю и все равно остаюсь с ним, да… С моим раненым одержимым мальчиком. Нет! Мужчиной.
– Анна, здравствуйте. Хотел предупредить, что суд перенесли на день раньше.
Вот так запросто? А для чего? А почему? Поверить в то, что это случайность, сложно. А если не случайность, то… Сердце барабанит в груди, прыгает к горлу, меня начинает тошнить…
– И что?
– И все. Поздравляю вас.
– А? – моргаю.
– Суд вынес решение в вашу пользу, – терпеливо объясняет Мещеряков. – Вы официально восстановлены в правах. Как только данное решение вступит в законную силу, канцелярия направит соответствующую выписку в органы опеки.
– То есть Ариша официально моя? Все закончилось?
