А еще Лора раскрасит его серые будни в яркие краски. Он хотел от нее максимум внимания и удовольствий. Ради этого готов был водить ее на свидания столько, сколько она захочет.
«Люблю тебя… Люблю!» — рычал он про себя, наблюдая за тем, как Лора улыбнулась ему с танцпола.
Эмиль не знал, что заставило Лору сменить гнев на милость и предложить ему начать за ней ухаживать. Но был очень рад этому обстоятельству. Наконец он мог не мечтать о ней, а быть с ней в реальности. Круче этого могло быть только одно — когда она наконец разрешит ему забрать ее домой на ночь.
О, как же он предвкушал момент, когда снова сделает ее своей. Представлял, как будет заниматься с ней любовью до утра. Хотел ее до безумия и очень надеялся, что это желание взаимно.
Поймав новую улыбку Лоры с танцпола, Эмиль вдруг решил, что вполне может и сам немного потанцевать. Ну и что, что не делал этого уже многие годы. К тому же очень хотелось обнять так желаемую им женщину. Он ведь привез ее сюда не только для того, чтобы любоваться.
Он подошел к ней как раз в тот момент, когда заиграла медленная песня.
— Эмиль, ты здесь, — улыбнулась она.
А потом и вовсе прильнула к нему спиной, разрешила обнять.
В этот момент он почувствовал себя счастливейшим из людей. Наклонился, вдохнул нежный ванильный аромат ее духов и как будто опьянел. Такой плотный контакт с Лорой доставлял ему нереальный кайф.
Некоторое время они так и стояли, прижавшись друг к другу. В какой-то момент Эмиль даже почувствовал с ней то самое единение, какое ощущал раньше, когда они нежились в постели после долгих часов любви.
Повинуясь порыву, он убрал волосы с плеча Лоры наклонил голову и прошелся горячими губами по коже ее шеи.
И тут произошло то, чего никак не ожидал. Лора отпрянула, будто его прикосновение было ей неприятно.
Это подействовало на Эмиля как ушат холодной воды.
Он вернулся за столик и теперь уже с большим нетерпением ждал, когда треклятый концерт закончится. После такого ее поступка, желания веселиться у него больше не было.
Едва музыка смолкла, и Лора вернулась за столик, он сказал:
— Поехали, отвезу тебя домой.
— Что-то случилось? — поинтересовалась она с опаской.
— Нет, что ты, все шикарно, — ответил он с каменным выражением лица.
Но в машине все же не утерпел. Как только они подъехали к дому Лоры, Эмиль выдал:
— Ты вообще собираешься со мной спать? Или я тебе так — на погулять?
— Э-э… что? — не поняла она.
— Ты от меня шарахаешься. Думаешь, я не вижу? Избегаешь интимных прикосновений. Я тебя в шею поцеловал, а тебя аж передернуло…
— Просто было очень неожиданно, — пожала она плечами.
— Лора, я, кажется, задал конкретный вопрос. Ты собираешься со мной спать?
— Ну… — она замялась, но, как будто, поняла, что он спрашивал серьезно, и ответила: — Да…
От ее тихого «да» у него немного отлегло от сердца. Но она опять не высказала никакой конкретики.
— Когда? — спросил он, буравя ее взглядом.
— Тебе точную дату и время? — спросила она с нервным смешком.
— Желательно, — кивнул он.
— Эмиль, ты невыносим! — вдруг возмутилась она.
— Это, интересно, почему? — изумился он.
— Мы и двух дней нормально не общаемся, а тебе уже надо койку!
С этими словами она выскочила из машины прежде, чем он успел ее задержать.
Он вышел следом, позвал ее:
— Лора! Мы не договорили!
Но она даже не обернулась, просто исчезла в подъезде и все.
Обиделась?
В конце концов, что он такого сказал?
Глава 39. Открытие
В день открытия «Шардоне» Лора носилась по залу вместе с остальными официантками как угорелая. Она не знала, что такого придумали маркетологи, раз смогли привлечь столько народу, но ресторан был набит битком. И не кем-нибудь, а именитыми гостями.
Подруги-официантки рассказывали, что такого нашествия в «Шардоне» не было никогда, даже на самые крупные праздники.
Тут и там вспыхивали вспышки фотоаппаратов, у шеф-повара только что взяли интервью прямо на кухне. А сам зал ресторана за какую-то неделю преобразился до неузнаваемости.
Хозяин не поскупился на новую мебель. Старые стулья заменили на удобные бордовые кресла и диваны, поставили добротные деревянные столы.
Декораторы трудились над помещением битые сутки, и в результате на каждом столе красовались икебаны из живых цветов, а сцену подготовили для предстоящего вечера. Позже здесь начнется шоу поваров во главе с шеф-поваром ресторана, а потом выступит столичная певица, которая приехала специально на открытие.
Лора чувствовала себя так, будто попала в новый красочный мир. Прилетела сюда прямиком из серых будней.
Впрочем, неудивительно, что ей так казалось, ведь жизнь молодой работающей мамочки не изобилует событиями. Что она видела за эти пять лет? Пеленки, распашонки и много-много работы. А тут открытие пафосного ресторана, а до этого кино, боулинг, концерт…
Конечно, Лора предложила Эмилю за собой ухаживать вовсе не потому, что ей так уж хотелось погулять по городу. Но если быть до конца честной хотя бы с самой собой, это оказалось приятным бонусом.
Дома она, конечно же, ходила в ресторан. Ну, точнее, в кафе возле садика, куда иногда водила дочку поужинать. Очень уж малышке нравилось, как там готовили креветок в кляре и куриные наггетсы, а особенно по душе были шоколадные молочные коктейли.
И в кино Лора в Кабардинке тоже ходила. Один раз. На детский мультик про мальчика Луку, который на самом деле был морским монстром. Пошла она туда, естественно, также в компании дочки, которая провела большую часть сеанса у нее на коленях.
Это все развлечения, которые она себе позволила.
Они были, конечно, приятны. Но иногда ей казалось, что она что-то упускает.
И вот это самое что-то посыпалось на нее как из рога изобилия здесь, в Краснодаре. Она в кои-то веки почувствовала себя женщиной. То, как Эмиль на нее смотрел, заставляло ее внутренне подрагивать.
А еще был один момент, когда Лора почувствовала с Эмилем нечто вроде единения, не знала, как это по-другому назвать. Это произошло, когда он признался, что никогда не отключает голову. Тогда она ему даже немного посочувствовала.
О, она, разумеется, не надела на себя розовых очков, как в далекие девятнадцать. Но все-таки она не слепая и не бездушная. В тот самый момент она разглядела в нем человека, уставшего от постоянной работы, бесконечно одинокого. Не будь он так тотально одинок, разве занимался бы исключительно работой?
