Вход шли стулья, бытовые приборы, отломанная отстола деревянная ножка. Мебель трещала, ломалась поднатиском его гнева, посуда летела напол, созвоном билась окафельную плитку. Асам Максим будто ничего неслышал, непонимал, что творит.
Он остановился, лишь когда швырнул мясорубку вокно.
Широкое стекло жалобно дзинькнуло, брызнуло осколками наружу, запуская накухню холодный зимний воздух.
Максим уставился начерную дыру воконной раме изастыл, чувствуя, какветер обдувает лицо. Потом огляделся, двигая головой будто робот. Обвел взглядом еще совсем недавно уютную кухню, где они сПолиной столько раз вместе завтракали иужинали.
Комната напоминала поле боя. Вней неосталось ничего целого. Даже вдвери холодильника была вмятина, причем неодна.
Больше никогда он тут сПолиной завтракать небудет. Нестанет наблюдать вечером, какона крутится вкоротких шортах, накрывая настол.
Эта лживая предательница больше непожарит ему здесь ниодного стейка, несварит кофе. Неулыбнется…
Итак ему стало хреново отосознания всего этого, что захотелось выть. Громко, протяжно, какделают раненые звери, когда понимают, что пойманы вжелезный капкан.
Максим опустил взгляд насвои руки.
Умудрился изрезать пальцы остекло.
Царапины кровили, ноМаксим нечувствовал боли, покрайней мере физической. Вгрудиже болело так, что казалось, еще чуть-чуть, иего долбанет инфаркт.
Инфаркта неслучилось.
Максим подвигал плечами, словно отгоняя отсебя всю ту жуть, которую самже инатворил.
Прислушался, пытаясь определить, где именно вту минуту находится жена.
Отчего-то был уверен, что выйдет вгостиную, аПолинатам.
Какбы они ниругались раньше, она никогда никуда неуходила.
Наверняка плачет, ждет его, станет давить нажалость, просить прощения. Аон нев состоянии слушать ее брехливые речи. Он видеть ее неможет. Ине хочет!
Поэтому он выйдет вгостиную, возьмет Полину подлокоть ивыставит вон счемоданами.
Плевать, куда она пойдет. Пусть едет кбабке вее обветшалый дом. Пусть катится ковсем чертям. Это больше неего дело.
Полина– больше неего дело.
Однако жены вгостиной неоказалось.
Максим удивился, пошел ее искать.
Пока обходил комнаты, все продолжал крутить вголове одну итуже мысль: почему Полина несмогла стать такой, какой он хотел ее видеть? Послушной, милой, верной вконце концов. Разве он так много отнее требовал?
Сам давал немало. Последний год только ижил тем, что обеспечивал ее хотелки, заботился оней, оберегал. Что получил взамен?
Эта дрянь даже неудосужилась ответить нина один вопрос. Егоже очень волновали детали ее измен. Скем, когда, сколько раз… Какумудрилась держать всекрете? Хреновый он следователь, если такое пропустил. Считай, профнепригоден.
Сапожник безсапог, женатый нагулящей сучке.
Куда она запропастилась, кстати?
Полины неоказалось нив одной изкомнат.
Максим вернулся вгостиную, глянул вверх, увидел красный глаз камеры, установленной вдеревянной арке. Тут-то идогадался прокрутить нателефоне видеозапись.
Оказалось, Полина давно ушла– сразу после того, каквышла изкухни.
Сама?
Надоже, какая сознательная. Сказал– иди, ипошла. Скорей всего, сообразила, что ей сМаксимом больше ничего несветит.
Вродебы он именно этого ихотел– чтобы она какможно скорее отсюда скрылась. Чтобы ему непришлось видеть ее лицо еще хотьраз.
Нов тоже время стало дожути неприятно.
Взяла иушла.
Подло бросила ему признание влицо иусвистала куда подальше.
Он что, так мало длянее значит, что она даже непопыталась извиниться? Да, он поймал ее нагорячем, после такого хрен оправдаешься, особенно перед ним. Ноона могла хоть попытаться все наладить, верно?
Еще какмогла!
Больше того, она обязана была начать каяться, кактолько увидела письма. Может, он тогда даже послушалбы ее. Нопаршивка, наоборот, вела себя так, будто виноватон! Хватиложе наглости…
Неужели унее нигде даже непроскочило, что надобы извиниться засвою подлость?
Максим оглядел комнату инаткнулся взглядом насиние чемоданы. Один побольше, другой поменьше. Даже их незабрала!
Она что думает, он должен привезти их ей лично? Он ей доставщик, чтоли? После такого она очень наивна, если ждет отнего какого-то человеческого отношения.
Авпрочем…
Это ведь отличный повод еще раз увидеться.
Посмотреть вее лживые глаза, еще раз задать ей так мучившие его вопросы.
Ноне ночью, конечно. Завтра.
Наверняка заночь Полина поймет, что натворила, сколько потеряла. Апотеряла она много: мужа, который оней заботился, уютное жилье, деньги, которые он все докопейки тратил нанее.
Полина усовестится, наконец догадается, какдолжна была себя повести. Максим получит отнее причитающиеся ему извинения.
Это, конечноже, ничего неизменит. Ибоих отношения закончились втот момент, когда она призналась ему визмене.
Он ее непростит, нет. Низа что иникогда он ей подобного непростит. Завтраже подаст наразвод.
Новот послушать извинения жены, пусть лживые, ему все-таки хотелось.
Глава 13. Завтрак с огоньком
Полина спустилась кзавтраку медленными, неуверенными шагами.
После долгих разговоров сбабушкой, апотом одиноких рыданий вподушку, этим утром она чувствовала себя будто вкосмосе.
–Поля?– позвала бабушка.
Полина вошла вкрохотную кухню.
Да, дом убабушки был двухэтажный, нокомнаты маленькие, иремонта они невидели давно. Мебель, хоть идобротная, тоже видала лучшиедни.
Впрочем, сегодня Полине набабушкиной кухне было восто крат уютнее, чем дома умужа, который скоро станет бывшим.
–Доброе утро,– сказала она, проходя кстолу.
Бабушка уже успела собраться наработу. Черные волосы убраны ввысокую прическу, налице аккуратный макияж. Одета видеально отглаженную бежевую блузку ичерные брюки, вотличие отПолины, которая спустилась кзавтраку вхалате сМинни Маус.
Спасибо хоть, бабушка невыкинула ее старую одежду, татак иосталась висеть вшкафу, иначе сегодня ей былобы нево что переодеться.
Бабушка поставила перед ней тарелку соладьями, положила скраю сметану иежевичное варенье.
Полина хмуро уставилась насладкие кругляши. Надоже… Оладьи! Ипахнут обалденно. Обычно вэтом доме завтракали лишь овсянкой, ибоона полезнее, чем всякие там вкусности.
Бабушкаже ее реакции будтобы незаметила.
