— Гм…
— Что «гм»?
— Мне просто интересно. Выходит, ты считаешь, что брак делает кого-то, тем более меня, верным мужем. С каким количеством чужих жен ты переспал?
— Я говорю не о них. Я говорю о тебе. Ты никогда не собирался жениться. Что же изменилось?
Отложив в сторону ложку, маркиз медленно отхлебнул весьма крепкого напитка.
— Мне тридцать шесть. Нужен законный наследник. И тут не обойтись без жены. Но она мне необходима только для этого. Можно немного развлечься и с порядочной девицей, раз уж я купил ее.
— Или ты мог бы оставить ее и найти себе женщину, разделяющую твои вкусы.
— Самое забавное заключается как раз в том, что она не разделяет мои вкусы. — Косгроув зажег стоявшей на столе свечой свою сигару. — И это уникальная возможность. Ее семья задолжала мне значительную сумму денег. Девица сознает долг перед семьей. Ей не избежать этого брака. Я ей противен, и она боится меня. Это… восхитительно. Просто опьяняюще! Последуй моему примеру, если столкнешься с хорошенькой порядочной девушкой с ограниченными средствами и бесхарактерным дураком братом. — Его губы расплылись в похотливой улыбке. — И как бы она ни впадала в отчаяние, ее семья никогда не сможет купить ей свободу, потому что наши отношения таковы, что я всегда буду иметь большое влияние на молодого лорда Лестера.
Брэм уже все понял, но разговор с маркизом положил конец этой истории, особенно после проведенной им ночи. Он чувствовал… что его тошнит. А Розамунда считала, что они с Кингом слеплены из одного теста.
— Что ты об этом думаешь?
Брэму даже не потребовалось изображать раздумье, он пожал плечами.
— Полагаю, сначала это может быть забавным, — сказал он, насколько это было возможно, небрежным тоном, — но, в конце концов, окажешься женатым — с ребенком и женой. Ни то, ни другое, кажется, не доставит тебе особого удовольствия.
— Один мне нужен, а с другой я могу делать все, захочу. — Косгроув отхлебнул своего напитка и, закрыв глаза, проглотил его. — Как тебе известно, я очень разборчив в выборе удовольствий.
— Так тебе просто захотелось терроризировать кого-нибудь? Но ведь леди Розамунда — не прославленная красавица. Не имеет средств, зато имеет вместо родителей мерзавцев и идиота брата, вот ты и выбрал ее.
— Да. — Косгроув поднял золотистую бровь. — Ты, кажется, сердишься, Брэмуэлл, выпей еще и успокойся.
Брэм прикончил второй стакан виски. Он действительно сердился. Чувствовал, как почти до скрипа напряглись мускулы на плечах, а тошнотворные намерения Косгроува возбуждали желание врезать этому ментору по физиономии. Хотелось разобраться, была ли задета его чувствительность, или в нем заговорило возрастающее чувство к Розамунде. Да-да, это очень важно установить: была ли причиной его метаний именно Розамунда, сказавшая прямо, что была о нем более высокого мнения, чем о Кингстоне Горе? Она не хотела, не просила и не ожидала от него помощи или защиты. Ей было нужно только одно, и когда дело было сделано — с его стороны весьма блистательно, — она выставила его за дверь. И ей, скорее всего не нравился предстоящий брак с Кингом, но она все же решила пройти через это.
Проклятие! Ему уже противен был маркиз, но неприятно было и то, что он принял всю эту историю так близко к сердцу. Она его абсолютно не касалась, и, увязнув в ней, он наверняка приобретет врага в лице Косгроува, не получит никакой признательности от Розамунды и поимеет целый воз незаслуженных неприятностей. Незавидная перспектива.
— Обычно, Кинг, когда ты или я затеваем наши игры, — тем временем говорил он, осторожно подбирая слова, чего никогда не делал раньше, — я всегда думал, что выбранный нами дурак заслужил свои проблемы. А это, кажется, выходит за рамки.
— Ты прав, — охотно согласился Косгроув. — Вести грешника от одного греха к другому — не такая уж трудная задача. Развратить того, кто считает себя высоконравственным, — для этого требуется искусство. Брэм прикончил еще один стакан.
— Оставь ее в покое, Кинг, — наконец проворчал он. — Утешь себя мыслью, что я обязан тебе услугой.
— А вот это, — сказал, откидываясь на спинку стула, маркиз, — уже интересно. Могу я спросить, почему ты считаешь, что я должен пощадить Роуз Дэвис?
— Видимо, потому, что мне нравится думать, что есть несколько порядочных людей, чтобы уравновесить число таких нечестивых душ, как наши.
Косгроув долго сидел молча, прикладываясь к абсенту.
— И ты полагаешь, что, залезая к ней в постель, ты делаешь ее более чистой, чем сделал бы ее брак со мной?
— Я говорю не об этом.
— Ты привозил отпрысков семьи Дэвисов на обед с твоей любимой семьей и друзьями, потому что хотел совратить мальчишку.
Проклятые шпионы Кинга. Они вездесущи.
— Она… не такая, как все. Ее наивность весьма забавна.
— Так в чем же разница между нами?
— Я не пытаюсь ее погубить или довести до безумия, до самоубийства.
— Ты поедаешь ее глазами, когда оказываешься в ее присутствии. — Бледно-голубые глаза уставились на него. — И я этого не потерплю.
— Что ты сказал?
— Я несколько недель потратил на то, чтобы узнать, кто эти Абернети, приручить Лестера и довести его долг мне до десяти тысяч фунтов. Я не собираюсь менять свои планы из-за того, что ты, глядя на нее, думаешь о ее спасении и прочем дерьме. Праведник выискался!
— Я не говорил ничего подобного, — возразил Брэм, борясь со все возрастающим желанием перескочить через стол и придушить своего так называемого друга. — Я только попросил тебя оставить ее в покое.
— А я отвечаю тебе: отвяжись! Не лезь в мои дела, или ты сам станешь мишенью моей следующей игры. Я бы предпочел, чтобы мы остались друзьями. — Он затянулся сигарой. — Так что подумай хорошенько. Неужели ты собираешься противостоять мне, Брэмуэлл?
Дьявол его побери, что он делает? Подставляет под удар свою шею из-за девицы, выставившей его из дома? Допив четвертый стакан, Брэм встал.
— Полагаю, мы оба это скоро узнаем, — сказал он и вышел из клуба.
Ему было необходимо поговорить с кем-то, кому он доверяет, и, как ни удивительно, первой, чье лицо всплыло в его памяти, оказалась Розамунда. Но она явно не горела желанием снова увидеть его в своей спальне. Это, надо признаться, значительно сужало круг таких людей.
Финеас Бромли проснулся от шума, напоминавшего гром битвы, разыгравшейся прямо у дверей его спальни. Через мгновение проснулась и села рядом с ним Элайза. Растрепанные волосы цвета осенней листвы падали ей на плечи, а карие глаза расширились от страха.
— Фин, что это?
— Спрячься за гардеробом! — рявкнул он. В нем пробудились инстинкты старого солдата, он скатился с постели, одновременно доставая из ночного столика пистолет.
