— В самом деле? — усмехнулся он. — У меня так мало опыта по части благородства.
— Какое совпадение, что у тебя случайно оказались в кармане эти долговые расписки, когда ты столкнулся с семейством Дэвисов и напросился на ленч! — Косгроув налил себе вина. — Мне бы только хотелось напомнить, что иметь долг в несколько сотен фунтов — одно дело, а в десять тысяч — совсем другое.
— Могло бы быть одно и то же, поскольку ни один из нас не зарабатывал эти деньги в поте лица.
— Если ты, Брэмуэлл, питаешь какие-то чувства к этой девчушке, скажи мне, и, возможно, мы заключим какое-нибудь соглашение.
По которому Косгроув мог бы мучить ее шесть дней в неделю, а он бы навещал ее по вторникам? Семья Дэвисов никак не отреагировала на бестактное замечание маркиза. Надо брать эту заботу на себя. Но сначала нужно отвлечь внимание Косгроува от Роуз. Во всяком случае — попробовать.
— Я рассуждаю понятно и излишне прямо. Будь хоть раз джентльменом и отпусти их.
Маркиз наклонился над столом, опершись на локти, и уперся подбородком в сложенные пальцы.
— Нет. Если тебя интересует эта леди, почему бы тебе не спросить ее, кого из нас она предпочитает?
«Она предпочитает меня!» — хотелось ему крикнуть, но он только заставил себя усмехнуться:
— Я говорю о чести, а не о девицах. Кроме того, ты уж слишком давишь на нее. Разве это справедливо?
— Для меня вполне. — Маркиз повернулся к Розамунде: — Но я хотел бы услышать ответ моей будущей жены. Чье общество вы предпочитаете, Роуз?
— Мое собственное, — тихо и равнодушно ответила она.
— Но, дорогая, я хотел, чтобы вы назвали имя — мое или его. Скажите нам. Сейчас.
— Ваше, лорд Косгроув.
Как ни неприятен ему был ответ девушки, Брэм понял его. Он хотел взять под столом ее руку, но она отдернула ее.
— Пожалуйста, не осложняй положение, — шепнула она, опустив голову.
— Вот видишь, Брэмуэлл? Леди предпочитает меня. И это неудивительно. Этот джентльмен, миледи, лишен наследства. Живет на карточные выигрыши. А здесь швыряется двумя сотнями фунтов, которые ему, вероятно, нужны, чтобы не умереть с голода.
— Меня лишают наследства по меньшей мере раза три в год, — ответил Брэм, довольный, что его насмешки отвлекают внимание Косгроува. — Я научился обеспечивать себя, если можно так выразиться. И с голода не умру.
— Как ты называешь это? Обеспечивать себя? Я предпочитаю сначала составлять расписание и следовать ему. Согласно плану я буду сопровождать Роуз в пятницу на суаре в Хемптоне. Пора уже нам показаться вместе в обществе. А теперь, моя дорогая, скажите лорду Брэмуэллу, что вы желаете, чтобы он ушел, пока я не почувствовал себя оскорбленным тем, что вы неуверенно ответили на мой вопрос.
Брэму не хотелось услышать, как она, по принуждению или добровольно, в очередной раз укажет ему на дверь. Он встал.
— В этом нет необходимости, у меня дела. Вечером встретимся, Кинг, Лестер.
— Мы еще продолжим этот интересный разговор, Брэмуэлл, — сказал Косгроув, когда тот повернулся к нему спиной.
— Надеюсь, — ответил Брэм. Он был так рад хотя бы посидеть рядом с Розамундой, этой неблагодарной девчонкой. Похоже, этот чертов маркиз пока что переигрывает его. У него в колоде козырь — долг Лестера. Быть героем оказалось намного труднее, чем Брэм себе представлял.
— Я люблю гостей, — сказала Беатриса, когда Дэвисы и Фиштоны собрались в гостиной Дэвис-Хауса в ожидании приезда маркиза Косгроува. Роуз надела самое скромное платье, какое только у нее было. Высокий ворот и длинные рукава представляли собой всего лишь слабую преграду, отделявшую ее от Косгроува. Если бы ей удалось, она надела бы поношенные мужские брюки, шерстяную рубашку и очень толстое пальто.
— Почему ты так странно нарядилась? — словно продолжая ее мысль, спросила сестра. — Выглядишь как гувернантка.
— Поскольку мне предстоит провести вечер в обществе маркиза Косгроува, скромная одежда будет на пользу нашей семье.
— У нее веский аргумент, моя дорогая леди Фиштон, — заметил лорд Фиштон. — Я до сих пор не уверен, что близкие отношения с Косгроувом не повредят моему положению в кабинете.
Роуз знала, что Беатриса с Питером всегда обращаются друг к другу «лорд Фиштон» и «леди Фиштон» Теперь, когда ее познания в области интимных отношений расширились, ее интересовало, обращаются ли они так друг к другу наедине в их спальне, однако ей трудно было представить сдержанного Фиштона, занимающегося любовью с супругой.
Когда Фиштон упомянул, что его могут уволить с должности помощника секретаря министра финансов, отношение Беатрисы к их поездке сильно изменилось.
— Знаете, — сказала сестра Роуз более звонким, чем обычно, голосом, — мы все не уместимся водной карете. Мы с лордом Фишером поедем раньше и встретимся с вами уже в Хемптоне.
— Конечно, поезжайте, — согласилась Роуз. — И может быть, с вами отправятся мама и папа. А мы с Джеймсом подождем лорда Косгроува.
— Ты уверена, дорогая? — спросила ее мать, когда уже встала и приготовилась выйти из комнаты. — Конечно, ведь в первую очередь он хочет видеть тебя. А папа просил об отсрочке, чтобы не было сплетен.
— Я знаю свою роль, — ответила Роуз, борясь с приступом тошноты. Если сорвется сделка с Косгроувом, пострадают ее родные. И только она одна должна была рассчитываться с маркизом. Она понимала, что переоценивает себя, но все равно могла справиться с ситуацией лучше, чем все остальные члены семьи, вместе взятые.
Итак, часть ее семьи сбежала из дома. Розамунда выбрала место как можно дальше от камина, пышущего на нее жаром, а Джеймс ходил взад-вперед по комнате. Практически все покинули ее. Ее кузина Мэгги начала переписываться с ней, хотя их дома находились не более чем на расстоянии четверти мили друг от друга. Джеймс не был на ее стороне не из-за собственного эгоизма, а потому, что по-прежнему считал маркиза своим кумиром. И прошло уже три дня, как она не видела и не слышала ничего о Брэме Джонсе.
Но он, по крайней мере, перед своим исчезновением сказал маркизу, чтобы тот оставил ее в покое, и оказался единственным, кто замолвил за нее словечко. Почему он сделал это, она не совсем понимала. Не расплатившись с долгом семьи и не освободив Джеймса из-под влияния Косгроува, он, видимо, сознавал, что, как бы ни старался, его усилия были бесполезны. И все равно, когда он вышел из-за стола в «Белом льве», она почувствовала, что вместе с ним ушла ее последняя надежда. И с тех пор она была очень, очень одинока.
— Обычно он везде опаздывает, Роуз, — нарушил молчание Джеймс. — Говорит, это делает его появление более торжественным. Так что не беспокойся, что он забыл о нас.
Ничего бы не доставило ей большего удовольствия, чем оказаться забытой.
— Ты еще не говорил мне, как прошел маскарад у леди Джерве.
