Сижу неподвижно, а внутри бушует ураган, разбивая душу в щепки.
- Вы… знали… мою мать? – с трудом выжимаю из себя. Превозмогая боль. Подступившие слезы. Острую резь в висках.
- Думаю, что да, - подается ближе, накрыв ладонью мои дрожащие руки. – Я узнал твои данные у Нины Александровны. Взял копии документов, сказав, что это необходимо для работы. А сам… Навел некоторые справки, - сглатывает нервно и посылает мне полный вины взгляд. – Твою маму звали Каролина?
- Да, - шепотом. И только сейчас осознаю, что так же Влад назвал свою младшую дочь. Совпадение? Или…
- И она умерла, когда тебе было три года?
Киваю, сдерживая горечь внутри. Я почти не знала маму, но мне хотелось верить, что она незримо рядом. Наблюдает за мной. Радуется моим успехам, плачет, когда мне плохо, поддерживает.
- Да. Мне сказали, что сердце остановилось. Во сне. Но… - всхлипнув, отворачиваюсь. – Я совсем ничего не помню. Кажется, меня забрали соседи. А потом передали органам опеки. И… в детдом
- Извини, я не знал, - продолжает вскрывать старую рану, но он будто себе вред наносит. – Если я получил правильные данные, то… У нас с твоей матерью был роман. Давно. Примерно в то время, когда она забеременела тобой.
- И вы ее бросили? Нас… - вырываю руки из его хватки. Злюсь. – Ах да, вы же были женаты. И у вас уже росла… Ольга.
Невыносимо! Опять она! В моем прошлом. Настоящем. Как закрыть от нее будущее? Никак, если я собираюсь находиться рядом с Тимуром. Она всегда будет между нами. И в… моем Владике.
- Я собирался подать на развод. Поговорил с женой, мы все обсудили… - массирует пальцами переносицу и морщится. Словно от боли. Только она не физическая. Душевная. – Но Каролина исчезла. Молча куда-то уехала. Испарилась. Видимо, узнала, что у меня есть семья, и не захотела разрушать ее. Сама все решила за нас двоих! – бьет ладонью по столу, и стекло жалобно звенит. – Я искал ее. И даже не знал, что она беременна.
- Я бы тоже сбежала, - сипло говорю, обиженно покосившись на легкомысленного мужчину, который может оказаться моим отцом. Не могу предугадать, обрадует меня это или огорчит. Чувств не осталось, эмоции сломаны.
- Не сомневаюсь. Ты именно так сейчас и поступаешь. Сбегаешь от Тимура. Однако он не женат. Одинок. Не обманывал. Не предавал. И любит тебя сильно. Настолько, что в эти минуты места себе не находит в огромном пустом доме, но дает тебе свободу выбора. Знает, что не переживет, если ты в итоге откажешь ему, однако не давит. Я бы, наверное, не смог так, - откидывается на спинку дивана. – Поэтому Каролина меня и бросила.
- Какой была мама? – рискую спросить, хотя боль и так отравой разносится по венам.
- Идеальной, - коротко характеризует. - Ты напоминаешь мне Каролину. У тебя ее карие глаза, ее каштановые волосы, ее хрупкость и нежность, но, в то же время, стойкий характер. Ты гордая и правильная, как она. Творческая натура. Хоть ты и взяла от меня основные черты внешности, но душа у тебя – от матери, - умолкает, с теплой улыбкой рассматривая меня.
Ошеломленно застываю. Не верю, что Влад Аркадьевич видит во мне не Ольгу, а свою утраченную любовь. Что-то переворачивается в груди, трескается с хрустом, будто ребра превращаются в труху.
А Тимур?
- Ольга была совсем другой, - словно подслушав мои мысли, произносит Влад. – Она в меня полностью пошла. И внешностью, и характером, - усмехается и продолжает исповедь: – Через полгода после отъезда Каролина написала мне, что выходит замуж. И просила не дискредитировать ее звонками. А я, дурак, поверил. Злился на нее. Но ведь она так и осталась на девичьей фамилии. И тебе ее дала. Я поднял твое свидетельство о рождении. А еще… отчество, - выдыхает шумно, с надрывом.
- Тем не менее, вы вернулись к жене...
– Я почти год жил один. Не мог оправиться. Лишь навещал дочь. Потом Оля заболела. Мы стали чаще встречаться с женой. Со временем сошлись ради ребенка. Я изменял, она прощала. Забеременела. Наверное, это должно было сблизить нас… И сблизило ненадолго. А когда ушла Оля, жена осознала, что не может больше так. Мы развелись, хотя надо было сделать это раньше. Единственное, жаль малышку Каролину, - с тоской смотрит вверх, где скрылась его дочь с моим сыном. - Живет на два дома, разрывается между нами. Я грешным делом подумывал опять с женой помириться. Ради нее…
- Прекратите мучить женщину, которая вас любила, - перебиваю его. – Вы и так кучу ошибок в жизни наделали. Остепенитесь уже, - укоризненно качаю головой.
- Вылитая мать, - улыбается. – Права, когда дело касается других. Но в собственной жизни ни черта не смыслишь, - ругает, будто обращается к маме, но дальше отчитывает уже меня: - Поверь Тимуру, не руби с плеча. Он ради тебя прошлое отпустил. Четыре года вещи Ольги хранил, а недавно мне все привез… Не веришь? Могу показать коробки в гостевом домике, - взмахивает рукой, но я отрицательно качаю головой. - Не сбегай, как Каролина. Разве она лучше сделала? Не дала нам шанс, - с горечью заключает.
- Не смейте ее обвинять, - фыркаю раздраженно. Откуда только силы черпаю?
- Да я и не думал, - опускает голову. – Жалею, что не вернул. Может, все сложилось бы иначе. И ты бы росла в полной семье.
- Которую украла бы у Ольги?
- Зато сейчас ты ничего ни у кого не крадешь. Но зачем-то пытаешься саму себя обделить и Владика, - настаивает, хочет достучаться до меня. - О сыне подумай, прежде чем принять решение. Не лишай его отца.
Отвожу взгляд, случайно цепляюсь за семейное фото. На нем – Влад с женой и детьми. Все улыбаются и выглядят счастливыми.
Может, мы с мамой действительно были лишними в этой семье? Всюду изгои…
- Да, Тимур, - фраза Влада заставляет меня вздрогнуть. Повернувшись, замечаю телефон у его уха. – Да, они все еще у меня… Все нормально, да… - исподлобья зыркает на меня. – Не знаю, захочет ли она...
Звуки в трубке становятся громче, а из динамика, который Влад Аркадьевич тщетно прикрывает рукой, вырываются отдельные недовольные слова. Вулканов злится. Впервые за все время повышает тон. Потому что… безумно переживает за нас.
Не выдержав, забираю телефон у опешившего Влада. Осторожно и неторопливо подношу к уху, словно в моей руке бомба со сломанным механизмом: не знаешь, когда рванет.
- Влад, не лезь не в свое дело. Передай ей трубку… - с приказными нотками рявкает грозный Вулканов. Никогда не слышала его таким… агрессивным, нервным, расстроенным.
- Привет, Тимур, - слабо произношу. Не уверена, различит ли он мои слова в непрерывном потоке своей брани.
Но…
Щелчок.
И он умолкает. Будто не верит. Или боится спугнуть.
- Ева, - отзывается после паузы. Мое имя в его устах звучит невероятно ласково. Словно это не он пару секунд назад осыпал проклятиями Влада. – Ты в порядке?
- Да, в полном, - машинально соглашаюсь, хоть это не так.
