Даша не двигается, боясь пошевелиться и окончательно угробить свою одежду. Лишь хлопает ресницами и часто дышит, не веря в произошедшее.
Недоуменно кашлянув, Воскресенский отпускает ее и отшатывается, чтобы самому не испачкаться. Как заклинивший робот, поворачивает ко мне только голову и выгибает бровь, не в силах озвучить застывший на губах вопрос.
- Рука дрогнула, - отбрасываю в сторону пустую коробку из-под торта.
И оттряхиваю ладони. Признаться, я сама не понимаю, что случилось. Я разозлилась на хамские слова Дарьи – и все. Дальше пелена. Руки, не слушаясь меня, сами сняли крышку и запустили нежнейший «Эстерхази» стерве в грудь. Еще и впечатали дно коробки со всей силы.
Лишь сейчас интеллигентная Вера возвращается в мое тело, но я все равно не намерена оправдываться.
Расправив плечи, снисходительно ухмыляюсь.
- Вот эти белые лепестки – это миндаль, - указываю пальчиком на прилипшую к мамашиной одежде стружку. - Один из самых аллергенных орехов. Реакция наступает через три-пять минут и достигает пика в течение нескольких часов. Сыпь, зуд, одышка, кашель, отек Квинке, - перечисляю без эмоций, в то время как в груди бушует ураган ненависти. - Дальше скорая. Если успеет…
- А? Что? – выйдя из ступора, Дарья судорожно вытирает блузку и плащ. - Зачем это мне? – брезгливо трясет липкими руками.
Костя задумчиво молчит, настороженно наблюдая за нами. Возвышается, сложив руки на груди, и хмуро сводит брови. Становится мрачнее с каждым моим словом. Пока не превращается в сплошное черное пятно, от которого веет грозой. Огромной тучей он нависает над нами, готовый пролиться кислотным дождем.
- Перед тем, как украсть детей, было бы не лишним хоть что-то о них узнать, - выплевываю резко. - Например, на какие ингредиенты у них аллергия. Иначе похищение может закончиться в больнице.
Краем глаза замечаю, как Воскресенский передергивает плечами. И вдруг делает широкий шаг, встав между нами. Я оказываюсь спрятана за его мощной, огромной спиной.
- Вот же тварь, - яростно выдыхает, склонив голову. Не видя его мимики, мне сложно понять, кому адресовано ругательство.
- Она врет, и так бездарно, - защищается Дарья до последнего.
- Нет, я виновата лишь в том, что позволила себя обмануть, - говорю куда-то поверх мужского плеча. - Впредь буду умнее. И подобного больше не повторится. Если, конечно, я останусь в этом доме
- Вера, - оглядывается Воскресенский.
- Я могу идти, Константин Юрьевич? Дети ждут.
Не дожидаясь ответа, оставляю бывших супругов наедине.
Глава 25
Константин
Провожаю рыжую фурию охреневшим взглядом, хмыкаю себе под нос и потираю пальцами подбородок. Не останавливаю ее. Позволяю гордой орлице вернуться к птенцам, которые по воле судьбы достались ей от тупорылой кукушки. Но их происхождение не имеет для нее никакого значения. Она яро защищает гнездо, накрыв крылом, и готова заклевать и растерзать каждого, кто посмеет сунуться туда.
Прищуриваюсь от грохота, когда Вера с размаха захлопывает ворота. Металл дребезжит, петли жалобно скрипят, железные прутья звякают. Черт, я рискую однажды сам не попасть в собственное «гнездо».
Вот это женщина. С ней шутки плохи. Попробуй только встать у нее на пути! Искусно размажет по асфальту, не испортив маникюр, припечатает шпилькой, оставив пару дырок в груди, и как ни в чем не бывало переступит через бездыханное тело и продефилирует изящной походкой дальше.
Примерно, как сейчас…
Надо бы относиться к непредсказуемой Вере с максимальной осторожностью, а я изгибаю губы в восхищенной улыбке. И наполняюсь таким умиротворением, какого не ощущал все эти четыре года. Ни дня я не был настолько спокоен, как в этот миг. Постоянно дергался, психовал, контролировал каждую деталь. Волновался о дочках до безумия.
Нет, проблемы по-прежнему надо решать, и одна из них жужжит над ухом, как жирная навозная муха, но теперь я хотя бы знаю, что мои дети в надежных руках. Хрупких и нежных, на первый взгляд, и в то же время способных сцепиться на шее врага, придушив его.
Огненная лава. Женщина контрастов.
- Костя, ты же ей не поверил? – напоминает о себе Даша. Внезапно, остро, как выстрел в висок.
Морщусь. От противно вибрирующего голоса. От ядовитых слов, которые она извергает из себя непрерывным потоком. От подлости и лжи. И, черт возьми, от ее присутствия.
Нехотя обращаю внимание на Дашу и ухмыляюсь, окинув взглядом ее потрепанный, грязный, липкий наряд. Ненависть все еще со мной, только теперь сухая, размеренная и холодная.
- Ты хотела увезти моих детей? – на удивление спокойно произношу. – Ты не подумала о последствиях? – продолжаю невозмутимо, доставая из кармана телефон и выбирая в списке контактов нужный номер. – Не предугадала, что бы я с тобой сделал, когда бы нашел? - нажимаю иконку вызова. – А я бы наше-ел, - тяну с угрозой.
Подношу трубку к уху, слушая гудки и терпеливо ожидая ответа. Не случись Веры и ее торта, я бы рвал и метал. Повыдергивал бы Даше все патлы по одному волоску, чтобы мучилась. И не пожалел бы, как она не всхлипывала и не шмыгала носом, растирая слезы и слюни ладонью.
Кстати…
- Нет, что ты, Кость. Я бы просто провела с дочками время, - шумно вбирает воздух и отпрыгивает от меня, когда я подаю ей платок. – Чтобы они привыкли ко мне, - вытирает мокрые от лицемерных слез щеки, наглое лицо, покрасневший нос. – К родной матери, - повторяет, будто специально провоцируя меня.
Показательно плачет, прикрыв рот платком. Скривившись, отвожу взгляд, пока меня не вывернуло наизнанку от ее дешевой показухи. Почему я не замечал этого раньше? Или Даша так сильно изменилась? А может, я любил слепо. За что и расплачиваюсь по сей день.
- Привет, Валера, на месте? – отрывисто чеканю, как только слышится щелчок соединения. – Можешь подъехать к моему дому? – делаю паузу, чтобы услышать ответ. – Отлично, жду.
- Кто это? – чихнув в треугольник из хлопка, лепечет Даша.
- Твой таксист на сегодняшний вечер, - говорю метафорически, чтобы стерва не почуяла неладное и не улизнула раньше срока. – Доставит тебя с комфортом в пункт назначения.
Подавив издевательский смешок, я вырываю из ее рук платок. Влажный, потрепанный за каких-то пару минут. Гадливо складываю его в несколько раз и прячу в карман.
- Костенька, ну сколько мы еще будем мучить друг друга? – изменив тактику, ластится ко мне бывшая. Касается тыльной стороны ладони ледяными пальцами, и я тут же убираю руки в карманы. – Сам подумай, зачем тебе какие-то случайные бабы, когда есть жена и… мать твоих детей. А?
Врезаюсь в нее взглядом и не могу понять, что чувствую. Смесь из отвращения, ярости, презрения, и в то же время жалости. Бывшая выглядит ничтожно. От ее пафоса и лоска не осталось ни следа. Паника читается в потухших глазах. Она как выброшенная на улицу дворняга.
