Поймал отбившуюся от стаи рыбешку — поодиночке они совсем не опасны. На спасение разведчиков Рой тратит минимум сил — всего лишь дает им возможность быстро улизнуть. Как только рыбка ярко засветилась в астральном измерении, становясь аватарой, Циркон заморозила ее, а я принялся за дело: аккуратно обклеил бока полосками золотой фольги, нанес все необходимые руны. Убил жертву электричеством, запечатав разжиревшую душу внутри ее собственного тела. Спрятал в зубастой пасти крошечную шпионскую камеру. Ну вот, импровизированный зомби-киборг на радиоуправлении готов к штурму!
А ведь получается, что аватара Роя станет теперь моим собственным аватаром — но только уже не в мистическом, а в игровом смысле. “О моем перерождении в кильку”. В такое я еще ни разу не играл!
Наивные рыбешки никак не отреагировали на появление странного товарища. Так что я осторожно последовал за ними, через приоткрытую трещину в пространстве — прямо в их логово. Внутри пространственный карман выглядел как изломанный лабиринт, кишащий все теми же “кильками”. Вопреки моим ожиданиям, здесь было не совсем темно. Во-первых, слегка светились сами обитатели этого места, а во-вторых, стены лабиринта были усеяны крошечными светящимися точками самых разных оттенков. Насколько я понимаю, это следы переходов в другие “контрольные точки” гикеана. Некоторые из них светились ярче и вспыхивали каждый раз, когда очередная рыбка отправлялась за новой порцией мяса. Ага, понятно теперь, как они здесь ориентируются.
Между самыми яркими точками сновали плотные потоки фуражиров. Настоящий муравейник! Но куда они все так спешат? Может, складируют где-нибудь запасы на черный день, как муравьи или пчелы? Я последовал за самым широким ручейком рыбок в глубины подземелья. Несколько раз пришлось проходить сквозь распахнутые червоточины — это место явно было разбито на множество отдельных карманов, каждый из которых легко отделить и выбросить содержимое в океан. Возле крупных переходов дежурили небольшие стайки, которые тоже “танцевали”, удерживая вполне узнаваемые фигуры исходного кода. Это что, “обнаружение металла”? Эй, так не честно! Я же почти добрался до цели!
Сквозь открытый портал я отчетливо увидел, куда стремятся сытые рыбешки. Прямо в центре пространственного кармана дремал белый змееподобный дракон, обвивая Ядро подземелья кольцами своего массивного тела, состоящего из все тех же рыбешек, плотно прижавшихся друг ко другу. Я присвистнул — да их здесь миллиарды! По длинному туловищу гиганта пробегали световые волны — отдельные рыбки вспыхивали и гасли, синхронно передавая друг другу высокочастотные сигналы. Вот тебе и глупый рой мелких падальщиков! Зуб даю, что эта штука вполне разумна. Во всяком случае, на уровне матерого дикого хищника.
Свечение усилилось, по всему телу гиганта пробежала световая волна. Дракон повернул морду в мою сторону и… изображение исчезло. Ну вот, похоже, своего разведчика я только что потерял. Зато я теперь точно знаю, что у этой штуки есть свое Ядро. В лепешку расшибусь, но вырву его из лап этой твари!
—Кир, ты занят?— послышался тревожный голос Селесты.
—Уже не занят…— вздохнул я.— Что-то случилось? Как там алмазный зонд Циркон, уже дошел до дна?
—Нет, пока еще нет,— ответила богиня.— Дело в другом. Когда мы начали погружение я кое-что почувствовала. Даже не знаю, как объяснить… В общем, мне кажется, что где-то там, на дне, есть еще один мой осколок.
О боги, вот даже не знаю, радоваться мне, или пугаться. Чует мое сердце, что мы совершенно не подготовлены к тому, что ждет нас внизу. Даже с учетом сопровождающего нас недоархонта.
Ну, как говорил старина Гимли, “так чего же мы ждем”?
Глава 18. Глубоководье
Ну вот мы и опустились на максимальную глубину. Попасть сюда — все равно, что на другой планете оказаться: света нет совсем, давление — двадцать тысяч атмосфер, температура — градусов девяносто (по Цельсию, естественно). И лучше не пытаться охлаждать воду ниже восьмидесяти, иначе она начнет замерзать, превращаясь в экзотический лёд-шесть. Без шуток — таковы законы этого странного мира. А еще, вопреки привычной нам логике, горячая жидкость не поднимается на поверхность. Дело в огромном давлении, которое сжимает* воду гораздо сильнее (почти на одну шестую от ее объема), чем воздействие высокой температуры — расширяет (примерно на три процента).
(прим.: авторы школьных учебников по физике, когда писали что "жидкости не сжимаются", забыли упомянуть что это справедливо лишь при сравнении с газами. На самом деле жидкости вполне сжимаемы, особенно в сравнении с твердыми телами, например со сталью. Под давлением в 1 атм. вода сжимается на 0,005% от первоначального объема, то есть в 70 раз сильнее, чем сталь)
На первый взгляд это место действительно похоже на безжизненную пустыню, но мы-то точно знаем, что на дне есть что-то живое, а значит нужно просто лучше искать. Пища здесь определенно есть. Большая часть фитопланктона, живущего возле поверхности, рано или поздно оседает именно тут. Вместе с метеоритной пылью они образуют довольно толстый (несколько километров) пласт, отделяющий жидкую воду от ледяного ядра планеты. Под действием огромного давления и высокой температуры, останки планктона превращаются в кероген — тот самый минерал, из которого на Земле добывают нефть. Да-да, здесь этого черного золота столько, что им можно было бы заполнить все реки, озера и океаны моего родного мира.
Проблема в другом — чтобы все это богатство каким-то образом “сжигать” нужен кислород. А здесь, на глубине, его почти нет. По словам русалида, единственный возможный источник — это холодные течения, которые приносят обогащенную кислородом воду с полюсов планеты. Что-то вроде противоположности Гольфстрима. В таком случае нам следует искать… Подводные реки?
Наш алмазный зонд очень примитивен — на нем нет ни датчиков, ни газоанализаторов, но с помощью магии я вполне могу превратить его в обычный гидролокатор. И если гипотеза Римуса верна, то нам не придется годами рыскать по дну в поисках очагов жизни или строить армию роботов-разведчиков, достаточно будет отыскать с помощью сонара ближайшие “русла рек” и просто плыть по течению. Учитывая, что по площади поверхности Альфа в пятнадцать раз больше Земли, это сильно упростит наши поиски.
Поначалу эхолокатор вообще ничего не нашел. Я даже засомневался в том, что его точности хватит на то, чтобы отыскать подводные русла. Если их глубина всего несколько метров, то разница в задержке ультразвукового сигнала (по сравнению с остальной поверхностью) будет почти незаметной. Меня выручила старая привычка пошагово перепроверять ход работы своих программ. Я мельком глянул на спектрограмму отраженного звука и рассмеялся: аномалии на ней были видны невооруженным глазом, но программа просто игнорировала их, потому, что искала разницу в задержке сигнала (как и положено любому сонару), а следы подводных рек были заметны только в амплитуде. Стоило заменить в коде всего одну переменную — и карта изученной поверхности покрылась извилистыми жилами. Бинго!
Как только мы приблизились к самой крупной аномалии, то сразу поняли причину странных показаний сонара. Никакого русла здесь не было в помине, только многокилометровый каток из гладкого льда. Словно кто-то прошелся по дну каким-нибудь “замораживающим лучом”, оставив зигзагообразный след. Я глянул на термометр. Ну конечно, здесь “слишком холодно” — всего семьдесят градусов. А поток переохлажденной воды не замерзает, потому что он очень соленый. На Земле такое тоже случается, когда холодная вода подо льдом начинает опускаться на дно, создавая своего рода сосульку, а потом замораживает на своем пути все живое. Называется “палец смерти”.
