– Что? – Она опустила глаза и, покраснев, начала очищать от грязи свои юбки. – Видите ли, чтобы никто меня не увидел, мне пришлось перелезть через ограду. А на вашей стороне растут… несносные плющи. К сожалению, иначе я не могла бы добраться до вас.
Маркиз снова рассмеялся.
– Значит, вы сначала бросили вашу тетушку, придумав подходящий предлог?
– Полагаю, что так.
– Затем вы перелезли через стену и пробрались сюда, чтобы увидеть меня?
– Совершенно верно, – кивнула Лилит. – я не умею летать, как вам, наверное, известно.
– Черт побери, Лил, вы не перестаете меня удивлять! – воскликнул маркиз.
– Так вы желаете выслушать меня или нет, лорд Дансбери?! – Лилит уже начинала сердиться.
Он отвесил глубокий поклон:
– Прошу прощения, миледи. Я слушаю вас.
– Кое-кто на балу говорил о том, что Дольф подозревает… Он подозревает, что его дядя умер не случайно. Вы меня понимаете?
Джек кивнул:
– Этого следовало ожидать. В сложившихся обстоятельствах ему, должно быть, чертовски неловко.
– Говорят также о том, что в этом, возможно, замешан человек, который всегда ненавидел Уэнфорда.
Маркиз пристально посмотрел ей в глаза, и Лилит вдруг почудилось, что он читает ее мысли. «Нет-нет, конечно же, он не может читать мои мысли», – успокоила она себя.
– И вы пробрались сюда только ради того, чтобы сообщить мне об этом? – спросил он наконец.
Она кивнула;
– Поймите, я не хотела, чтобы вы думали, будто совершили ошибку, помогая мне. Вы помогли мне, и я это ценю. А теперь… Теперь еще больше ценю, – добавила она неожиданно.
Он по-прежнему смотрел ей в глаза.
– В самом деле?
– Да, поверьте.
– И вы думаете, что я имею какое-то отношение к смерти старого герцога? – Джек приблизился к ней. – Я был бы благодарен вам за честный ответ, Лилит. Вы несколько раз в разговорах обвиняли меня, и я… – Маркиз внезапно умолк, и она вдруг поняла, что впервые он не находит нужных слов. – Я понял, что мне дорого ваше мнение, – закончил он с грустной улыбкой.
Лилит медлила с ответом, а Джек терпеливо ждал.
– Я думаю, – проговорила она наконец, – что недостаточно хорошо знаю вас, поэтому не смогу вам ответить.
Джек в задумчивости прошелся по комнате. Затем снова повернулся к девушке.
– Знаете, Лилит, а я почему-то ожидал от вас другого ответа. Дорогая, я предлагаю вам сделку, – добавил он, немного помолчав.
Она взглянула на него с удивлением:
– Какую сделку?
– Вы можете задать мне три, повторяю, три вопроса, и я отвечу на них честно и откровенно. Если вы обещаете мне, что сохраните услышанное в тайне.
Это было заманчивое предложение, и отказаться от него оказалось не так-то просто.
– Но что скрывается за этим предложением?
Он ответил улыбкой.
– За каждый заданный вопрос вы должны позволить мне поцеловать вас.
Лилит почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.
– Поцеловать меня?
Джек кивнул:
– Один вопрос равен одному поцелую. В сумме – три. Заключаем сделку?
Она понимала: маркиз ждет, что она скажет «нет». Однако он не знал, что она после их объятий то и дело вспоминала его поцелуи.
– Я согласна, – кивнула Лилит, ей было очень приятно увидеть, как удивился Джек.
– Что ж, приступайте. Задавайте первый вопрос.
– Хорошо. – Лилит ненадолго задумалась, потом спросила: – Почему вы не любите семейство Ремдейл?
Прежде чем ответить, маркиз приблизился к ней и прижался губами к ее губам. Этот поцелуй совершенно не походил на его предыдущие поцелуи, но он оказался столь же волнующим. «Так может целовать только один Джек Фаради», – промелькнуло в голове у Лилит.
Он посмотрел ей в глаза и прошептал:
– Первый поцелуй.
– А ваш ответ? – спросила Лилит, придумывая следующий вопрос; она вдруг поняла, что с нетерпением ждет второго поцелуя.
Он провел ладонью по щеке, затем проговорил:
– Уэнфорду принадлежит Ханфелд-Холл, небольшой заброшенный парк, граничащий с Фенкросс-Гленом, одним из моих поместий, где я редко бываю. А между ними есть луг, и там стоит прелестная беседка, которую во время весенних дождей заливает вода. И ходят слухи, что это то самое место, где Уэнфорд… добился согласия своей первой жены.
– Вы хотите сказать, что он сделал с ней то же самое, что пытался сделать со мной? – спросила Лилит.
Джек кивнул и проворчал сквозь зубы:
– Так говорят, то есть ходят слухи. Как бы тони было, этот паяц решил, что ему надо купить этот луг, – вероятно, он считал свой поступок… романтичным. Но мой дед отказался продать его. Тогда Уэнфорд предложил поставить на кон свой прекрасный охотничий домик в Суррее против этой проклятой беседки. Моему деду понравилось неравенство ставок, и он согласился. Они рискнули, и Уэнфорд выиграл.
– И что в этом такого ужас…
– Охотничий домик, как потом оказалось, был родовой собственностью, и Уэнфорд не имел права продавать его. То есть он вовсе не рисковал, делая свою ставку. Кроме того, требуя свой выигрыш, он позволил себе довольно оскорбительные высказывания о родословной Фаради. А мой дед был очень гордым человеком…
– Как и вы, я думаю, – прошептала Лилит.
Джек внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:
– Я уже несколько лет назад утратил большую часть своей гордости, моя дорогая. А у вас осталось еще два вопроса.
– Хорошо. – Лилит сделала глубокий вдох. – Милорд, как вы объясните свою способность обо всем узнавать? То есть как вы узнаете о том, что задумали другие?
Он рассмеялся:
– Это уже несколько вопросов. Но вы так очаровательны, что я готов принять их за один.
– Вы очень любезны. – Лилит улыбнулась. Она не помнила, чтобы ее когда-нибудь называли «очаровательной».
Тут его губы снова коснулись ее губ, а затем он заключил ее в объятия, и Лилит тотчас же почувствовала, как по всему ее телу пробежала сладостная дрожь. «Вероятно, именно такими и должны быть настоящие поцелуи», – подумала она, когда он уже отстранился от нее.
Маркиз же с улыбкой прошептал:
– Это второй.
Лилит уже забыла свой последний вопрос. Но тут бой часов, донесшийся из холла, заставил ее вспомнить совсем о другом.
– Ох, я должна идти, – в волнении пробормотала она. – Пен ждет меня в библиотеке. Я не могу…
– Я когда-то был шпионом, – неожиданно сказал маркиз. – Возможно, это мое признание кое-что вам объяснит.
