Антония ненадолго задумалась. Потом подошла к двери и, открыв ее, прокричала:
– Линден, мне нужны мои дорожные сундуки! Побыстрее! – Закрыв дверь, Антония улыбнулась. – Ты прав, mon amour. Я отправлюсь в Париж и извещу тебя, когда найду подходящие апартаменты. Джека можно успокоить, но сейчас у тебя это получится лучше, чем у меня.
Уильям с трудом удерживался от улыбки.
– Я попробую договориться с ним, Антония. Черт побери, я буду скучать по тебе.
Она улыбнулась и поцеловала его.
– Я буду считать дни, Уильям.
– Я тоже.
Он поцеловал ее руку и вышел из комнаты. Линден и еще один слуга уже тащили по коридору огромный дорожный сундук. Кивнув дворецкому, Уильям сбежал по лестнице и вышел на улицу. Все получилось так, как он задумал. Огорчало лишь одно: Антония оказалась именно такой, какой намеками ее описывал Джек, и он был рад, что вырвался из ее когтей. И если дело дойдет до суда, то свидетелей, выступающих против Джека, будет на одного меньше. Уильям улыбнулся. Возможно, ученик все-таки чему-то научился у своего учителя.
Бевинс открыл дверь, и Лилит вошла в холл.
– Папа здесь? – спросила она, прислушиваясь, как карета с Джеком, лордом Хаттоном и Уэнфордом отъезжает от дома.
– Они с вашей тетушкой уехали на ленч с лордом и леди Ньюленд, – ответил дворецкий. – Я ожидаю, что они вернутся в ближайшее время.
– А Уильям?
– Он тоже еще не вернулся, мисс Бентон.
– Спасибо, Бевинс. Я буду в библиотеке.
– Хорошо, миледи.
Лилит была рада, что не застала никого дома. Теперь она могла как следует все обдумать и подготовиться к серьезному разговору. Она представляла, как рассердится и смутится отец, ведь это он заставил ее согласиться на помолвку с убийцей. Едва ли его выбор можно было назвать удачным. А потом она, наконец, скажет ему, что ее сердце принадлежит другому. Тому, кто рисковал жизнью ради спасения ее репутации.
Она вздохнула и опустилась в одно из кресел перед камином. Джек был в каком-то странном состоянии, после того как арестовали Уэнфорда. Он почти не говорил с ней и, казалось, торопился уехать с Ричардом, чтобы дать свидетельские показания против Дольфа. Когда она сказала, что тоже хочет дать показания, он решительно отказал ей, заявив, что ей «не следует вмешиваться».
Игра окончилась, и Джек выиграл. И ей приходилось гадать, не будет ли он считать, что она, Лилит, больше не нужна ему. Это причиняло боль – тупую ноющую боль в груди, мешавшую дышать. Но она все же надеялась, что Джек любит ее так же, как и она его. Она вынуждена была надеяться, потому что думать иначе не могла. Ведь он столько для нее сделал. Он научил ее быть свободной.
Хлопнула входная дверь, и Лилит замерла. Она не жаждала разговора, который начнется через несколько минут. Схватив со стола книгу, она раскрыла ее и притворилась, что читает.
– Лил…
Лилит со вздохом облегчения отложила книгу.
– Уильям, где ты был?
Он передернул плечами и сел в кресло рядом с ней.
– Занимался делами. А почему ты дома? Я думал, ты гостишь у Хаттонов.
Она пропустила вопрос брата мимо ушей. Ее больше заинтересовал его ответ.
– Так какими же делами ты занимался, братец? Снова наделал глупостей?
Уильям изобразил удивление:
– Я?.. Наделал глупостей?.. – Он улыбнулся и покачал головой: – Нет, я понял, что ошибался в Антонии. Она уезжает во Францию. Думаю, надолго. Есть вести от Дансбери?
Лилит внимательно посмотрела на брата:
– Я слышала, что Антония высказалась не в пользу Джека. Ты знал об этом, не так ли?
Уильям в смущении потупился.
– Да. Полагаю, что знал. – Он немного помолчал, потом спросил: – А почему ты здесь? Джек велел тебе оставаться с леди Хаттон до тех пор, пока он не известит тебя, что все в порядке. Что же случилось?
«Оказывается, Уильям не такой уж легкомысленный, – подумала Лилит. – Он оказал Джеку большую услугу»
– Уэнфорд сознался, – ответила она.
– Что?! – Уильям вскочил с кресла.
Тут входная дверь снова отворилась.
– Лилит!
– Я здесь, папа!
Судя по прозвучавшему в его голосе раздражению, отец уже кое-что узнал.
Стивен Бентон распахнул дверь библиотеки и вошел в комнату. За ним следовала тетя Юджиния – бледная, с поджатыми губами.
– Будь проклят этот Дансбери! – прорычал виконт. Заметив Уильяма, он воскликнул: – А ты с ним общался! Поверить не могу!
Лилит покосилась на брата и пробормотала:
– Папа, но я…
– Это катастрофа! – загремел виконт. – Теперь не избежать скандала! Все знают, что вы были обручены. Будь проклят этот…
– Но, папа, – перебила Лилит, – ведь Дольф Ремдейл – убийца.
Лорд Хэмбл пристально посмотрел на дочь:
– Как ты об этом узнала?
Сложив на коленях руки, чтобы они не дрожали, Лилит проговорила:
– Я помогла лорду Дансбери и сыщикам с Боу-стрит задержать его светлость.
Все в изумлении уставились на Лилит.
– Ты… что ты сделала? – прохрипел виконт.
– В какой-то момент я убедилась, что лорд Дансбери прав, что его светлость – убийца. Поэтому я помогла его разоблачить.
– Ты убедилась? – переспросил отец. – Но ведь ты даже не разговаривала с Дансбери!
Лилит нахмурилась. Казалось, отца нисколько не смущал тот факт, что Дольф Ремдейл убил своего дядю, чтобы завладеть титулом.
– Нет, я говорила с ним, – возразила Лилит. – И я бы не вышла замуж за человека, который убивает ради титула. И за человека, который бьет женщину.
– Дольф ударил тебя? – спросил Уильям, невольно сжимая кулаки.
– Помолчи, Уильям! – закричал лорд Хэмбл. – Я говорю с твоей сестрой. О Господи, Лилит! Ты не хотела выходить за Уэнфорда, поэтому устроила заговор, чтобы погубить его? Как же ты глупа! Ты ведь могла стать герцогиней. А теперь никто даже не подойдет к тебе!
Лилит вскочила:
– Папа, он ударил меня! Он угрожал убить меня! Он убил собственного дядю! Как вы можете сердиться, что я не хотела выходить за него?
Виконт погрозил дочери пальцем:
– Ты слишком себялюбива! Думаешь только о себе! Ты знала, как твоей семье был нужен этот брак. Но ты взбунтовалась, потому что тебе не нравился муж, которого я выбрал для тебя. Ты все погубила! Нам придется вернуться обратно в Нортгемптоншир, и мы никогда больше не сможем снова появиться в Лондоне.
Лилит в негодовании передернула плечами. Почему отец ее оскорбляет? Она этого не заслужила.
