Но вернувшись в огромный дом Каримова, я снова не услышала в трубке ничего кроме призыва позвонить позднее. От вопроса горничной нужно ли мне что-то я вежливо отмахнулась и только и делала, что постоянно набирала номер Юли.
Ответом мне была лишь тишина.
Теперь я не просто была уверена, я точно знала, что что-то у них произошло и поэтому едва забрезжил рассвет, была готова выдвигаться в аэропорт, чтобы лететь домой.
Хочет того Каримов или нет.
– Куда собралась? – прорычал Каримов.
Мужчина настиг меня в аэропорту. Схватил за руку, грубо развернул лицом к себе и прошил горящим взглядом насквозь.
– Реально решила сбежать? – расхохотался. – Думаешь, получится?
– Пусти, – прошипела и вывернулась из его хватки.
Я бросилась вперед, к стойке с билетами. Паника раздирала изнутри, меня бросало то в жар, то в холод. Я ни на секунду не могла успокоиться.
Мне нужно домой. К сыну! И срочно…
Вот только билетов не оказалось. Все распродано.
– Ну как твои успехи? – с издевкой поинтересовался Каримов, опять подступая вплотную.
– Отстань, – пробормотала я.
Опять проверила телефон. В очередной раз набрала Юлю. Уже действительно сходила с ума от неизвестности.
– Рассказывай, – продолжил насмехаться Каримов. – Какой из твоих хахалей тебя вызывает? Залмаев? Или тот белобрысый придурок?
Сил объяснять хоть что-то не осталось. Я опять повернулась к стойке с билетами, в отчаянии пробовала выяснить у сотрудницы аэропорта, есть ли хоть малейшая возможность добраться до Москвы. Пусть с пересадками, как угодно. Только бы скорее. Ждать нельзя.
Девушка лишь мило улыбнулась и развела руками.
Мне начинало казаться, это злой умысел Каримова. Но вообще, проблема была в надвигающихся праздниках. Все билеты оказались раскуплены.
– Я мог бы доставить тебя домой хоть сейчас, – усмехнулся Каримов. – Но конечно, в этой жизни ничего не бывает просто так.
Мой телефон завибрировал. Пришло сообщение о том, что Юля включила телефон, а следом за этим раздался звонок. Я тут же ответила и отошла в сторону.
– Что случилось? – пробормотала, похолодев изнутри.
– Все хорошо, Аня, – заверила подруга.
Вот только я совсем не поверила в такой ответ. Голос девушки прозвучал непривычно, как-то надломлено, убито.
– Артем с тобой? – спросила я, чуть дыша.
– Да, конечно, – глухо обронила Юля. – Прости, что не выходила на связь.Телефон разрядился и не оказалось возможности его зарядить. Сейчас дам трубку Артемке. Малыш как раз проснулся.
Через секунду услышала голос сыночка, и выдохнула с огромным облегчением. Обернулась назад и поискала взглядом Каримова. Тот стоял возле стойки с билетами, буравил меня тяжелым взглядом, но приближаться не спешил.
– Мама, – радостно залепетал Артемка. – Я скучаю!
– Я уже еду обратно, родной, – прошептала и ощутила, как слезы покатились по щекам, расслабиться все равно не могла, тянуло туда, к моему сыну. – Постараюсь вернуться как можно быстрее.
Мы поболтали немного, а потом Аня снова взяла трубку.
– Когда ты приедешь? – спросила подруга.
– Скоро, надеюсь, сегодня, – от волнения закусила губу. – Я в аэропорту, но возникли трудности с обратным билетом. Юля, что произошло? Я не узнаю твой голос.
– Богдана похитили.
– Что? – чуть не выронили телефон.
– Долгая история, – пробормотала Юля. – Пока Артемка был в садике, мне пришлось решать вопрос с документами и там… кое-что произошло.
– Ты обратилась в полицию? Можно проверить камеры.
– Я знаю, кто это сделал, – сдавленно выпалила она. – Обращаться в полицию бесполезно. Я постараюсь решить вопрос иначе. Пожалуйста, никому не говори.
– Тебя шантажируют? – в голову лезли самые безумные версии. – Требуют выкуп?
– Нет, все гораздо хуже. Я потом тебе объясню. Но прошу, никому ни слова. Я не могу рисковать.
ГЛАВА 9
Ближайший рейс был только через пару часов. Плюс я прикинула время в полете до Москвы и потом движение на такси по запруженной столице. В лучшем случае я попаду домой только к утру!
В голове не укладывалось, как у Юли могли забрать ребенка. Кому нужна обычная мать-одиночка? Почему именно ее сын?
Я ужасно волновалась за Богдана, но в глубине души благодарила бога, что это был не мой Артем. Ведь если бы кто-то забрал моего мальчика… я не знаю, что сделала бы в этом случае.
Моя беременность была очень тяжелой: сначала мучил изнуряющий токсикоз, потом поставили предлежание плаценты и как вишенка на торте – поздний гестоз. Мне пришлось взять академ и провести несколько месяцев на сохранении. Каждую ночь я молилась, чтобы мой мальчик выдержал это все, чтобы выдержала я. Мне было очень сложно одной, катастрофически не хватало денег, но не было даже ни одной секунды, чтобы я подумала, что зря сохранила малыша.
– Оставь его в роддоме или сдай в детский дом, – науськивала меня соседка по палате, подбирая ложкой остатки несладкой казенной каши. – Молодая еще, здоровая, успеешь еще родить. Потом, замуж когда выйдешь. Одной детей ро́стить знаешь как тяжело? У меня самой пятеро, послушай умного человека.
"Умного человека", который рожал одного ребенка за другим ради получения пособий…
Мне было противного слушать это все. Да, так вышло, что мы расстались с отцом моего малыша, он прогнал меня, даже не узнав о беременности. Значит, такова моя судьба. И продолжала молиться… И у меня получилось, не смотря на сложную беременность Артем родился крепким и совершенно здоровым. И радовал меня с самого первого дня своего рождения. Моя гордость. Маленькая копия своего папы… который не встречал его из роддома. Нас никто не встречал.
– Что там произошло такое? В Москве, – вторгся в хаос моих мыслей голос Каримова. И как мне показалось, впервые в его тоне не было издевательских ноток.
Я отвернулась, удерживая в руках остывший стакан кофе. Из огромных панорамных окон открывался вид на подсвеченную огнями взлетную полосу аэропорта Мюнхена. В другое время бы сидеть и любоваться, но только не сейчас.
– Ничего не произошло. Тебя это не касается, – буркнула я, всем видом давая понять, что разговор окончен. – Чертов кофе остыл, вот и злюсь.
– Я же вижу, Ань, что что-то случилось. И это явно не кофе, – продолжил он, и так миролюбиво, по-человечески, что у меня запершило в горле.
Я знала, что он может быть другим, знала как никто – месяца жизни вместе хватило, чтобы это понять, но сейчас была не готова снова пускать его в свою душу. Я только-только закрыла ее от всех. Хотя выговориться хотелось, очень, но только не ему.
