— Как? — не понял Карлуша.
— Не бери в голову. Лучше вот что, — я вытащила из ящика комода свернутую в рулон карту Ликроуна и разложила ее на кровати, — лети на разведку. Выведай, где держат Линдала Бесстрашного, отыщи ключи и передай ему. Как только выберетесь из окружения, отправляйтесь сюда, — я ткнула пальцем в точку в квартале от дома Кассергенов.
— А что все это время будешь делать ты? — произнес Карлуша.
— Ждать вас, — улыбнулась я ему и, свернув карту, сунула ее под мышку.
Разумеется, это было правдой только наполовину.
В подземных тоннелях не предусматривалось освещение. Свет проникал туда через ливневые решетки. Днем. Ночью же там только наощупь блуждать. А так как никаких карманных фонариков на батарейках в Тронстуме еще не произвели, мне нужно было позаботиться о светящейся пыльце, целую банку которой я видела в лаборатории Черной королевы.
Пока Карлуша выполнял свою часть плана, я отправилась к ведьмам «Дикого Аконита», вооруженная лишь своей харизмой и наглостью.
У дверей лаборатории, как и ожидалось, дежурили две молодые ведьмочки. Не помощницы. Всего лишь ученицы. Этих обвести вокруг пальца было проще. Черная королева мало посвящала их в дела и вообще относилась к ним, как к прислуге.
— Королева разрешила мне взять из мастерской немного светящейся пыльцы! — смело заявила я, встав перед девушками.
— Она нас не предупреждала, — растерянно ответила одна из них.
— Ей некогда всех ставить в известность о таких мелочах. Вынесите мне пыльцу, и я пойду.
Девчонки переглянулись. Они впервые столкнулись с таким напором и понятия не имели, как себя вести.
— Мне что, разбудить ее? — Я уперла руки в бока. — Вы уверены, что этого хотите?
В коридоре появилась одна из близняшек. Размахивая подолом шелкового пеньюара, она буквально плыла по воздуху.
— Что у вас стряслось? — с улыбкой обратилась к нам, подкравшись сладким шлейфом духов.
— Алкария просит пыльцу. Говорит, Черная королева разрешила взять. Но мы об этом даже не слышали.
— Какую пыльцу?
— Светящуюся.
— Так дайте, — усмехнулась она и пошла дальше. — Это всего лишь светящаяся пыльца.
Теперь сомнения глупышек были развеяны. Раз уж одна из приближенных к королеве ведьм ничего не заподозрила, то об этих и речи не могло быть.
Получив мешочек с горсткой пыльцы, я поспешила на место встречи. Молясь всем богам, чтобы у Карлуши все получилось.
Ликроун уже спал. Лишь кое-где в окнах горел тусклый свет. В своем темном костюме я фактически сливалась с дорогой и густыми насаждениями, так что незаметно прошмыгнула через площадь, обогнула улицу и по прямой рванула в нужном направлении.
Сердце от адреналина выпрыгивало из груди. Я же не просто шалила. Я участвовала в бунте, почти в государственном перевороте. Устроить побег изменнику? Или я бесстрашная, или полная дура!
Прибежав к люку, я приложила все силы, чтобы открыть крышку, но даже сдвинуть ее не смогла. Какой же силищей обладал Эгорт, если с легкостью откидывал их в сторону?!
Мелькать посреди улицы было опасно. То и дело — слышался строевой шаг ночных патрульных. А Линдала нигде не было видно. Я уже решила затаиться за углом ближайшего дома, как услышала гул частых шагов. Пригляделась к темноте и увидела бегущего ко мне Линдала. Вслед за ним летел Карлуша.
Герцог едва не сбил меня с ног. Схватился за мои плечи и, согнувшись чуть ли не пополам, переводил хриплое дыхание. Он был потрепан, рубашка порвана, на руке небольшая, но кровоточащая рана.
— Вы выбрались! — выдохнула я, помогая герцогу выпрямиться.
Хмуро посмотрев на меня, он мотнул головой. Не понимал, зачем мне все это.
— Наверное, ты сумасшедшая, — наконец произнес он, все еще переводя дух. — Спасла моего брата, теперь меня. Почему?
— Вдруг завтра мне понадобится помощь. Ты спасешь меня, — улыбнулась я и кивнула ему на рану. — Надо перевязать, чтобы инфекция не попала.
Герцог с треском оторвал полоску от края своей рубахи и принялся перематывать руку.
— Дай сюда, — проворчала я, лично взявшись за дело. — Воруешь ты ловко, а бинтоваться времени не было научиться?
Он улыбнулся, наблюдая за тем, как я хлопочу над его раной. Аккуратно перебинтовав, я подняла глаза и замерла. Он любовался мной, как тогда — на Балу Посвящения. И этот его взгляд меня засмущал.
Я переключилась на люк:
— Откроешь? Пока мы не попались?
Линдал подтянул второй рукав рубашки и сдвинул люк в сторону. Поморщившись от вырвавшегося из-под земли затхлого запаха, он приложил локоть к носу.
— Ты уверена, что это единственный путь выбраться из города?
— Ты знаешь другой?
— Нет.
— Тогда либо мы выходим через центральные ворота, либо… — Я посмотрела в темные глубины и сыпнула туда щепотку пыльцы. Разлетевшись по сырому дну, она слегка осветила пространство, разогнав пищащих крыс.
— После вас, — улыбнулся мне Линдал.
— Я уже тут бывала, — подмигнула я ему и ловко спрыгнула в тоннель. — Карлуш, будь на стреме!
Герцог спустился следом. Отряхнулся и, морщась, поплелся за мной.
— Ты знаешь, куда идти? — поинтересовался он. — Эти тоннели — самый настоящий лабиринт.
— Знаю, не парься, — ответила я, через каждые пятнадцать шагов рассыпая пыльцу.
— Мне тобой восхищаться? Или пора задуматься о самосохранении?
— Если бы я хотела от тебя избавиться, взяла бы у Черной королевы яд. — Я свернула вправо на развилке и пошла дальше. Пыльца за нами уже начала гаснуть. Если она быстро кончится, то обратный путь мне придется проделать вслепую.
— Так для чего ты устроила этот побег?
Я обернулась и посмотрела в глаза Линдалу. Он был красив. Даже тут — в канализации. А его разбойничья натура лишь сильнее подстегивала видеть в нем героя.
— Ты так и не сказал мне, почему я должна держаться подальше от твоего брата. Мне очень хотелось закончить этот разговор.
Линдал засмеялся, ладонью опершись с сырую стену.
— Скажем так, он не самый надежный ухажер. Каждый отбор он воспринимает, как шанс попробовать очередную наивную душу на вкус. Ирвин — дегустатор. Он любит перебирать дам.
— Значит, он разбирается не только в рыбе, — хмыкнула я.
— Обычно он делает ставки на самое слабое звено. Девицы хотят замуж, противятся мириться со своим проигрышем, и тут как тут появляется он — рыцарь в их глазах. Красивые речи, ужин, танцы, галантные манеры. Потом постель, прощальное письмо и поминай, как звали. Рвет отношения он жестко и трусливо.
