– Сам ты чудовище, – защищаю малышку, поглаживая её по голове.
– Это не я обделался в машине, – обозлённо шипит.
Ой…
Поднимаю взгляд на Самира и чуть не смеюсь.
– А вы ей подгузник поменяли? – сдерживаю смех.
– Поменяли, – цедит сквозь зубы. Чёрт, как же я хочу это увидеть!
Всматриваюсь в лицо Самира и замечаю на его щеке маленькое пятнышко. Взгляд сам скользит на шею, белую рубашку, обтягивающую тело.
– А что у тебя такое коричневое на лице и одежде? – с испугом спрашиваю. Только не говорите мне, что это…
О, боже.
Хаджиев напрягается так сильно, что, кажется, перестаёт дышать. Стремительно подходит к зеркалу. Смотрит на лицо. А потом поворачивается ко мне.
– Это шоколад, – поясняет так, будто я могу подумать о чем-то другом. Прямо заверяет! – Эта мелочь обмазала меня растаявшим шоколадом.
Глаза на лоб лезут. Но не от того, что малышка решила порисовать на людях едой.
– Вы кормили ребёнка шоколадом? – еле говорю.
Вижу неодобрительный огонёк в его глазах.
– Нет! За идиота меня уж не держи, – обозлённо хватает салфетки со столика. Вытирает себе лицо. – Схватила его, пока Филипп ел. И меня испачкала.
А, понятно… Всё не так страшно.
– Так ему и надо, солнышко, – целую её в щёчку. Она громко улюлюкает и буквально вырывается из рук. Случайно наступает ножкой на живот. И страх всё тело простреливает…
Беру её по-другому, чтобы случайно не навредила своему братику или сестрёнке. Я очень сильно хочу сказать о нём Самиру, но… Пока подождёт. Это всего лишь до того момента, пока… Поблизости точно никого не будет. А это, всё же, больница. Даже здесь у стен есть уши.
– Вы ведь её кормили? – вижу глаза голодного ребёнка, который тут же тянется к груди. Но, по словам Пантелеева, пока нельзя. Поэтому, малышка, прости.
– Чем-то, – кивает, всё ещё усердно стирая шоколад с лица. – Смесь разводили.
Да ладно…
– Вы сами с ней сидите? – догадываюсь. – Никакой няни ведь нет?
Мне немного приятно. Что Хаджиев уделяет время дочери и не отталкивает её. Даже, вон… Памперсы менял. Интересно, он сам это делал, или как?
Самир недовольно цокает.
– Есть. Но она сюда не поехала.
Понятно… Значит, не сам.
– Ладно, я поехал, – неожиданно произносит, выкидывая салфетку в урну.
– Куда? – прижимаю к себе малышку. Он ведь не заберёт её с собой?
– У меня дела города. Эфир, к тому же. Кстати…
Дела города. Снова.
Я не удивлена.
Самир поднимает пакет с пола, ставит рядом с кроватью. Вижу разбитые осколки, кажется, кружки.
– Здесь тебе продукты, разрешённые доктором. Ешь. Через полчаса Камиллу заберут, отвезут домой. Нечего ей в больнице делать.
– Ладно, – пожимаю плечами.
Хаджиев уходит, больше не сказав и слова, а я занимаюсь своей малышкой. Я так соскучилась по ней за какие-то полдня, что еле отдала её обратно Филиппу. К сожалению, Пантелеев всех прогнал намного раньше. И я теперь сижу, отдыхаю и чищу желанный апельсин. Включаю телевизор, чтобы посмотреть на Хаджиева. У него ведь где-то там интервью какое-то. Или прямой эфир.
Посмотреть хочу.
Особенно на то пятно у него на рубашке, хех. Хотя, скорее всего, он её сменит.
Жду ещё полчаса, сгорая от нетерпения. Не хочу смотреть девчачьи сериалы. А нахожу по телевизору только их.
Наконец, наступает время. Но… Вместо Хаджиева на экранах появляется совсем не он. А серьёзная девушка с микрофоном. На заднем фоне – разбитые автомобили и фура.
– Сегодня, ровно час назад, в машину губернатора врезалась фура на пересечении улиц города. Ущерб оценивается, виновник аварии без сознания. Эфир с губернатором пришлось перенести. Надеемся на ваше понимание. А пока…
Дальше не слышу.
Перед глазами страшное зрелище из разбитых машин и дыма. Там что-то взорвалось, или что? С Самиром все нормально? Почему ничего из этого они не сказали?
Я встаю с кровати, ожидая, что не смогу стоять из-за слабости, но нет. Хожу отлично. Что и позволяет мне дойти до двери, открыть её. Уверена, в коридоре кто-то будет из охраны. И я спрошу, известно ли что-то. Может, мужчину привезли в эту больницу?
Но даже за порог выйти не успеваю. Вижу худощавую грудь в костюме, надвигающуюся прямо на меня.
– Вы как чувствовали, что я к вам, – Филипп натягивает добродушную улыбку. А я делаю шаг назад, отчего-то начиная волноваться сильнее. Скрещиваю руки на груди в защитном жесте и поднимаю взгляд на лицо вечно улыбающегося парня. – Вы, наверное, новости увидели, да?
Киваю.
– Не волнуйтесь. С губернатором всё в порядке. Он по пути домой.
– Домой? – выдыхаю. – У него нет ран? Ничего? Все нормально?
– Царапины, – пожимает плечами. – Увидите. Мне приказали забрать вас раньше, чем вас выпишут. К сожалению, так надо. Губернатор больше не может рисковать вашей жизнью. Дойдёте сами, или мне понести вас на руках?
Я всё понимаю и соглашаюсь ехать… Куда угодно. Прохожу мимо него.
– Ничего, дойду сама.
Прямо в больничной одежде иду на выход. Замечаю Пантелеева. Прохожусь по нему взглядом. Ну, надеюсь, потом сочтёмся с ним.
И буквально через несколько минут сажусь в машину.
– А Камилла? Она дома? С няней? – смотрю на Филиппа. Все эти аварии теперь твёрдо застряли в голове.
– С какой няней?
Видит моё лицо и громко выдаёт:
– А-а-а, няня, – быстро спохватившись, тянет Филипп. – Я вас понял. Не волнуйтесь, Камилла уже дома. Не стоит переживать.
Фух.
Облегчённо выдыхаю. Успела уже накрутить себе, что с моей малышкой что-то случилось. Например, она была в машине с Самиром…
– Я уж думала…
– Нет, не думайте о плохом. Сейчас отвезу вас домой, и всё будет хорошо. Вы будете в безопасности.
– Я уже не верю в эту безопасность, – отворачиваюсь к окну.
– Это всего лишь на два дня. Затем вы уедете вновь.
– Куда? – снова возвращаю всё внимание на Филиппа.
– Об этом не знает ни одна душа, – пожимает плечами блондин. – Только господин Хаджиев.
– Ого… – искренне удивляюсь. Он решил настолько подстраховаться?
Я больше не задаю лишних вопросов. Мы едем, а я осматриваюсь по сторонам, постоянно нервничая. Ощущение, будто сейчас из-за угла вылетит грузовик и переедет нас к чёртовой матери. А у меня дочь. Не хочу оставлять её одну.
