— Что ж, если вы до сих пор не поняли моих намерений, прошу прощения еще раз, — чопорно произнесла она. — Я хочу узнать вас лучше, Толли.
Бартоломью откашлялся.
— В последние несколько месяцев мне не доводилось целовать женщин, — медленно начал он, борясь с ощущением, что не заслуживает чести вести эту беседу и вообще находиться здесь. Однако Тереза не спускала с него своих ясных серо-зеленых глаз, и он продолжил: — Но я тоже не прочь узнать вас поближе.
Плечи Терезы опустились.
— Слава Богу! Я не могла заснуть всю ночь, раздумывая над тем, как объявить вам о своем желании быть с вами рядом. Не только сейчас, но и в будущем.
Бартоломью незаметно пошевелил пальцами ног. Ему стало больно — значит, это не сон. Впрочем, не исключено, что он бредит, но тогда в своих навеянных жаром фантазиях он скорее увидел бы их обоих обнаженными, нежели услышал неожиданное признание в том, что Тереза готова соединить с ним свою судьбу.
— Позвольте спросить: что заставляет вас считать меня подходящим для брака? Меня — развалину?
— Не набивайтесь на комплименты, полковник, — ответила Тереза. — Просто я никогда еще не питала симпатии к кому-либо из мужчин. Но вы кажетесь мне таким… таким неотразимым, и я хочу понять почему.
Нет, этого не может быть. Удача изменила Толли много месяцев назад, отняв у него всякую надежду на счастье. И вот оказывается, что Тереза так же увлечена им, как и он — ею. Бартоломью откашлялся.
— Должен признаться, что я не слишком подходящий кандидат на роль мужа. Особенно вашего, Тереза.
— Я так не думаю.
— Но все же я здесь, — повысил голос Бартоломью, раздумывая над тем, когда же его поразит молния за чрезмерную наглость и желание обладать Терезой, — наношу вам визит. Вы кажетесь мне более приемлемой, чем большинство моих знакомых прекрасного пола.
— Почту это за похвалу. — Тереза улыбнулась. Не удержавшись, Бартоломью улыбнулся в ответ.
— Вам лучше бежать от меня без оглядки, дорогая.
Она склонила голову набок.
— Стало быть, ваши намерения не слишком честны?
— Еще не знаю. — Ухватившись за край скамьи, Толли подтянул кресло ближе. — Поцелуйте меня снова. Возможно, это поможет мне определиться.
— Не так быстро. Я просила, чтобы вы приезжали ко мне с визитами на протяжении нескольких недель, но сегодня лишь первый.
— Вы не можете принимать в расчет дни, когда я лежал без сознания.
— И тем не менее.
— Но теперь-то я решился, — напомнил Бартоломью. — Я не могу с вами потанцевать и не нахожу удовольствия в разговорах о погоде. Но я здесь.
Тереза задумчиво посмотрела на полковника.
— Все мои кавалеры говорят, что хотят получше со мной познакомиться, понять, насколько мы подходим друг другу. Они приглашают меня в театры, на прогулки и улыбаются, когда я покупаю безделушки, которые мне совсем не нужны.
И конечно, они хотят беседовать со мной как можно больше. — Тереза пристально смотрела на Бартоломью, в ее взгляде читалась смесь изумления, восхищения и откровенная нервозность. — А что можете предложить вы?
Бартоломью полагал, что покончил с риском, авантюрами и жизнью в целом. Но у Провидения в лице Терезы Уэллер, очевидно, было на этот счет свое мнение.
— Хотя бы сидеть с вами в экипаже, черт бы его побрал, — ответил наконец Бартоломью, и его голос задрожал при мысли о том, как мало он способен на что-то в настоящее время.
— В таком случае, полагаю, завтра вы вполне могли бы отвезти меня на прогулку.
Бартоломью кивнул. Есть только один способ доказать Терезе, что они друг другу не подходят, — позволить ей проводить с ним как можно больше времени. Наверное, ему удастся даже убедить себя в том, что это ради ее же блага, если, конечно, он сможет заставить свое сердце успокоиться и не колотиться так сильно о грудную клетку.
В полдень Тереза уже сидела на обитом кожей сиденье двухколесного экипажа. Но не с полковником. Слегка подавшись вперед, она помахала рукой Марианне Хопкинс.
— Какое чудесное сегодня платье на Марианне, вы не находите?
Маркиз Монтроуз посмотрел в указанном направлении.
— Прелестное. — Он умело обогнул остановившееся посреди дороги ландо. — Парламент соберется завтра не раньше двух часов пополудни. Позвольте пригласить вас на ленч. Часов, скажем, в одиннадцать.
— У меня уже запланирована встреча, — ответила Тереза и уже в сотый раз вспомнила выражение лица Бартоломью, появившегося на подъездной аллее ее дома всего несколько часов назад.
— Отмените. Я знаю, что вы предпочитаете проводить время со мной, — настаивал маркиз.
— Не заставляйте меня быть невежливой, Александр.
— И кто же он? Не Лайонел, надеюсь.
Тереза сложила руки на груди.
— Я не играю в игру «Угадай-ка». Давайте поговорим о чем-нибудь еще или отвезите меня домой.
Маркиз повиновался, но продолжал исподтишка бросать на Терезу заинтересованные взгляды.
— Если бы это был Хеннинг или Далтри, вы бы сказали мне. Ведь они для вас всего лишь друзья. Стало быть, это кто-то, кто вам нравится, я прав? Вы просто обязаны мне признаться.
— Это семейные дела, — произнесла Тереза, незаметно скрестив пальцы. — Мне не нравится, что вы столь дотошно выпытываете, где и с кем я провожу время.
— Ну накажите меня, — сказал маркиз. — Только не ждите, что я перестану ревновать. Да и как это возможно, когда вам уже по меньшей мере девять раз делали предложение.
— Каждое из которых я отклонила.
— И мое тоже. И все же мы сейчас вместе.
— Тесс!
Тереза удивленно подняла глаза и увидела едущих навстречу верхом леди и лорда Гарднер.
— Стивен, Амелия! — с улыбкой воскликнула девушка. — Должна признаться, я недооценила вас, милорд. Как вам удалось заставить мою кузину сесть на лошадь?
Амелия улыбнулась в ответ, и в ее глазах заплясали веселые искорки.
— Мой муж обладает удивительным даром убеждения.
— Это видно.
Стивен рассмеялся:
— Она и не очень сопротивлялась. Кстати, ваш пациент позволил мне купить ему инвалидное кресло. Более того, он даже выезжал из дома нынче утром.
Щеки Терезы окрасил румянец. Она-то точно знала, куда сегодня утром ездил Толли.
— Чудесно, — вслух произнесла она. — Я рада, что ему лучше.
— Как думаете, ваш брат одолжит мне свое ландо? — продолжил виконт. — Толли изъявил желание прогуляться, когда его нога станет причинять ему меньше боли.
Стало быть, Бартоломью ничего не рассказал родным об их с Терезой странной договоренности.
