— С удовольствием. — Камердинер отвесил поклон. Оказавшись наедине с Толли, Тереза подвезла его кресло поближе к камину.
— Что случилось, Тесс? — спросил Бартоломью, повернув голову, чтобы увидеть ее лицо.
— О, я, право, даже не знаю, как начать.
С минуту Толли наблюдал, как Тереза меряет шагами комнату. Однако какие бы новости она ему ни принесла, он не мог не обратить внимание на мягкое покачивание ее бедер и видневшиеся из-под платья ножки, обутые в изящные туфельки. Так ему и надо за то, что посмел надеяться. Теперь боль от того, что очаровательная Тереза Уэллер отвергнет его, будет намного острее, но не настолько, чтобы назвать ее незаслуженной.
— Просто расскажите, и все, — произнес Толли. — Вряд ли вы сможете чем-то удивить меня, моя дорогая.
Наконец Тесс остановилась перед Толли, сжала пальцы в кулаки и подперла ими подбородок.
— Я никогда не передаю сплетен, — нерешительно начала она, — но у меня нет причин надеяться на то, что услышанное мной неправда. Толли, завтра Ост-Индская компания опубликует отчет. Руководство компании намерено сообщить, что все рассказы о «душителях» — плод воображения трусов, неспособных исполнять свой долг. Представители штаба конногвардейского полка воздержатся от обсуждения данной темы, хотя я не могу быть в этом уверена.
Бартоломью не отрываясь смотрел на девушку. Сказанное ею было слишком далеко от того, что он ожидал услышать. Толли даже показалось, будто все это ему привиделось. Но затем слова Терезы обрушились на него с силой падающей каменной стены, а он был вынужден сидеть в этом идиотском инвалидном кресле со своей проклятой искалеченной ногой, не в силах что-либо предпринять.
— Толли? — тихо позвала Тереза. — Слышите? Я вам верю. И хочу, чтобы вы это знали. Я просто подумала, что кто-то должен предупредить вас о надвигающейся беде.
— Спасибо, — натянуто ответил Толли. — Я вам очень признателен.
Тереза ошеломленно заморгала, хотя полковник этого не заметил.
— И это все, что вы можете сказать? Но ведь я сообщила вам ужасную новость! Надо искать выход!
— Я ведь не просил вас об этом, мисс Уэллер. Впрочем, спасибо, что предупредили. А теперь уходите из этого дома, пока кто-то не поставил ваше имя рядом с моим. Мы оба знаем, что вы совершенно этого не хотите.
Тереза подбоченилась.
— И что все это означает? — спросила она. — Я не сделала ничего дурного и не понимаю, почему вы так злитесь на меня, сэр.
Схватившись за подлокотники кресла, Бартоломью порывисто встал. Так он мог смотреть на Терезу сверху вниз и тем самым напомнить ей, что он не беспомощный инвалид или объект жалости.
— Прошу вас в последний раз: держитесь от меня подальше, черт вас возьми. Ибо если вы не послушаетесь… — Бартоломью замолчал и, схватив Терезу за руку, потянул к себе. Он грубо поцеловал ее, понимая, что делает это в последний раз, и стараясь не думать о том, как возбуждают ее невероятно сладкие губы. — Вам не нужен скандал, Тесс, — сказал он, отстраняя девушку. — Уходите. Сейчас же.
Глава 13
«Благопристойность» — это не просто слово. Раз уж я во всеуслышание заявляю, что веду себя примерно, то лучше так и делать. В противном случае не стоит и раскрывать рта.
«Руководство для леди по благопристойному поведению»
— Мисс Тесс, — позвала Салли, выглянув из-за дверцы экипажа, — мы едем домой?
Сложив руки на груди, Тесс еще раз взглянула на закрытую дверь Джеймс-Хауса.
— Он меня вышвырнул, — пробормотала она себе под нос. Да, полковника переполняли эмоции, но еще никто и никогда не обращался с ней подобным образом. Господи, ведь она не собиралась называть его лжецом, потому что действительно верила ему. Да и как можно было смотреть в его глаза и не понимать, что с ним произошло нечто ужасное?
И тем не менее она сейчас растерянно стояла на выложенной круглым булыжником подъездной алее рядом с ожидающим ее экипажем. Ну что ж? Она вернется домой, не будет больше общаться с Толли и продолжит наслаждаться жизнью.
В конце концов, она не сделала ничего дурного. Не причинила никому никакого вреда. В последний раз бросив взгляд на закрытую дверь, Тереза забралась в экипаж.
— Трогайте, — велела она кучеру.
Остаток дня и весь вечер, болтая с друзьями, танцуя и очаровывая всех вокруг, Тереза все равно отчасти чувствовала себя так, словно до сих пор стоит одна у Джеймс-Хауса. Как если бы этот момент был самым важным в ее жизни, а она не поняла, что происходит, и упустила его.
— Чудесный вечер, — произнесла бабушка Агнес, когда семья покидала Фэллон-Хаус. — Вы видели Уилкокса? Нарядился во фрак цвета лаванды словно неоперившийся юнец. Никак не могу понять: он пытается выглядеть помоложе или окончательно сошел с ума?
Майкл тихо засмеялся. Сев в экипаж следом за Терезой, он сказан:
— Полагаю, вы должны быть польщены. Он явно за вами ухлестывает.
— Ну конечно. — Леди Агнес взяла внучку за руку. — А ты блистала, как обычно, Тесс. Добрая половина присутствующих на вечере мужчин не могли отвести от тебя глаз.
— Благодарю вас.
— А Амелия разве не собиралась приехать? — спросил Майкл, откидываясь на подушки, когда экипаж покатил по улицам Мейфэра. — Она ничего не говорила тебе, Тролль?
Тереза тряхнула головой:
— Нет. Полагаю, Толли сообщил им новости об Ост-Индской компании, и они решили остаться дома.
— О чем это ты?
Тереза посмотрела на брата и бабушку, а потом снова уставилась в окно. Они не должны забывать, что замужество Амелии связало их с семьей Джеймс.
— Слухи о существовании «душителей» вредят делам компании, поэтому завтра будет опубликовано заявление о том, что их просто не существует. Все это выдумки.
— Откуда ты знаешь? — спросила старая леди ошеломленно.
— Монтроуз рассказал об этом мне утром. Он хотел предостеречь меня, чтобы я держалась от Толли подальше. Ведь его репутация будет в таком случае окончательно погублена.
— О Господи. Ты разговаривала с Амелией?
— Нет. С Толли. После чего он вышвырнул меня из Джеймс-Хауса. — Тереза попыталась пожать плечами, но напряжение было столь сильным, что спину сковало болью. — Слава Богу, я не послала ему цветов. Только представьте, что стали бы говорить обо мне люди, узнай они, что полковник Джеймс — лжец.
— Ну и ну! Ты как-то слишком хладнокровно говоришь об этом, — пробормотал Майкл.
— Она это не всерьез.
— Увы, ты не прав. — Тереза продолжала смотреть на утопающие в темноте улицы, лишь кое-где освещенные фонарями. — Все знают, как я ценю благопристойность и нормы морали. Возможно, я забыла об этом на короткое время, но теперь все вернулось на круги своя.
