—Мне необходим стакан чистой воды, Марина. Стараюсь в день выпивать не менее шести! Такую норму установил мой врач.
Незаметно уйти на лестницу не получилось. На кухне появляются Марина и незнакомка, я так и замираю от удивления. Женщина и правда в возрасте, но с идеально прямой спиной и хрупкой фигурой балерины. Не подводит и прическа — шишка назад. Волосы дамы высветлены, видимо, чтобы скрыть седину.
—Добрый день…— как будто не здоровается, а с удивлением замечает она.
У Марины же на лице растерянность, она явно не знает, что сказать.
—Меня зовут Лада,— представляюсь пожилой женщине.
—Агриппина Ивановна,— вот откуда взялась «Ванна»,— я бывшая преподавательница Мирона. Хотя о педагогах нельзя говорить в прошедшем времени. Мы близки, хозяин этого дома считает меня крестной.
Вот как. Ну, это его право, меня не касается.
—Лада — мамочка малыша Мирона Алексеевича,— робко вставляет слово Марина.
Мне отчитываться ни к чему, да и тест для начала нужно сделать. Но я не сержусь на Марину, остаюсь спокойной. Чего не скажешь про Агриппину Ванну.
—Мамочка малыша?! Это как так?
—У них общий сынок — Матюшка,— Марина решает идти до конца.
—Да ладно?!— преподавательница даже выпадает из интеллигентного образа.— Расскажите мне подробнее!
Тут уже домработница косится на меня. Вздыхаю.
—Пока всё неясно, Агриппина Ивановна. А позже Мирон вам расскажет, если посчитает нужным.
Мой тон довольно прохладный, но это не отталкивает преподавательницу.
—Дорогая! Ну неужели! Я так счастлива за вас и мальчика! Обоих мальчиков! Сразу сказала Мироше — негативный опыт должен стать лишь трамплином для счастья! Какая вы хорошенькая. Лада!
Ее голос на радостях становится совсем тоненькими, как будто детским. И сама женщина сразу из важной балерины превращается в милашку. Кажется, она добрый человек.
—Так рада, что Мирон обрел личное счастье. Вы уже тайно поженились?
Ну хоть не обвенчались.
—Кроме ребенка нас ничего не связывает.— обрываю я фонтан восторга.
На кухне повисает звенящая тишина.
—Чай ставить?— издает писк Марина.
—Да, пожалуй, Марина…— без тени улыбки бормочет Агриппина.— Вы можете нормально мне пояснить, что происходит?
Женщина явно с большим опытом в педагогике. Потому что от ее внезапно ставшего строгим тона по коже бежит холодок. Как будто моя преподавательница по философии Светлана тоже Ивановна заметила у меня в рукаве шпаргалки. Ну не давались мне наизусть имена известных мыслителей! А уж их идеи и вообще было невозможно понять.
Ух, трясу головой. Хоть у меня сейчас проблемы покруче философии, возвращаюсь к реальности с некоторым облегчением. Но, кажется, я уже покорно согласилась на чай.
Садимся в гостиной. Аппетита хлебать жидкость из элитных сортов у меня нет. Сейчас пару минут, и сбегу к малышу. Марина явно пожалела о своем длинном языке, поэтому, накрыв, тут же сматывается. Я остаюсь наедине с преподавательницей. Так, надо бы уяснить, что мы не в универе, и отвечать я ей не должна.
—Но как же вы не вместе?— Агриппина забыла про свои кг и нервно разворачивает конфетку.
—Ситуация сложная, мы ведь взрослые люди.— отчитываться я тоже не обязана.— говорю просто по факту — мы не пара.
Не знаю, почему я вообще с ней сижу. Может, персона меня чем-то расположила? Или просто боюсь остаться наедине со своими мыслями и переваривать, как со мной поступил муж.
—Мироше трудно, очень трудно пережить развод. Хоть семьей там нечего было называть! Но он так серьезно относится к браку.
Насколько слышала, жену он особо не выбирал. Но никак не комментирую.
—Сашка,— педагог усмехается,— Сюзанна, как она себя переименовала после выпуска — в детстве ее Саньком дразнили, девочка была неплохая. Но нет у них совместимости! Она всегда стремилась к роскоши. И это неплохо для женщины, скажу я вам. А Мирон при всех своих деньгах — аскет. Ну это те, кто отказывается от комфорта в пользу простоты. Сам себя лишает этой самой роскоши.
Агриппина объясняет по привычке, значение слова я и так знаю.
—Так жену он вроде не лишал материальных благ.— невольно вступаю в разговор,— она всегда одевалась в бренды, жила в разных странах мира.
—Они разошлись по разным сторонам баррикад,— с долей пафоса заявляет моя собеседница,— их интересы в жизни разделились. Она где-то там, он здесь. В общем, Мирон окончательно понял, Сюзанна не идет с ним по жизни, а просто существует на его бабки.
Забавное слово из уст преподавательницы. А я уже не могу сказать, что беседа мне совсем неинтересна.
—Разошлись ведь они спокойно?— поднимаю брови.
Агриппина издает визгливый смешок и чуть ли не подскакивает на месте.
—Куда там! Сюзанка вцепилась в него зубами. Билась с адвокатами за имущество, хотя отступные он ей давал приличные. Подавала в суд даже на моральный ущерб! Пыталась повесить на него побои! При том, что Мирон не то что на женщину руку поднять… Он в драках с пацанами-то всегда себя сдерживал. Только если своих защищать приходилось, вмешивался. Не добилась ничего наша Саша, но нервы хорошо ему потрепала. И отбила желание снова заводить семью.
Логично, я бы вот сейчас о новом муже думала в последнюю очередь. Когда так обожглась на первом браке.
—Но я надеюсь, вы растопите сердце нашего замечательного Мирона!— выдает Агриппина, а я вздрагиваю.— Вы такая милая, Ладочка! И я вам буду всячески помогать.
Отлично.
—Хм, совершенно не стоит. У нас с Мироном только деловое общение. Простите, я пойду к сыну.
—Конечно!— Агриппина Ивановна снова жует конфету.— Знайте. Ладочка, я за вас! Вот увиделись впервые, а мне кажется, я про вас давно знаю. Лада — такое хорошее имя и редкое в наши дни.
Глава 7
Да уж, жизнь Красильникова при близком рассмотрении меня удивила. Не знала, что он может так тепло общаться с педагогом из интерната. Хотя он ведь рано остался без семьи…
Впрочем, все это совершенно не мое дело. Поднимаюсь на «свой» этаж, сын вот- вот проснется. А на экране мобильного пропущенные от его отца. Мм. пока я не могу спокойно думать о Мироне в этом статусе. Но и считать папой Матюшки Ивана тоже больше не хочу.
Хорошо, я поставила на беззвучный режим. Но надо бы перезвонить.
—Лада, у вас все в порядке?— сразу спрашивает Мирон.
Хм, он же наверняка знает, Марина бы позвонила ему, если что не так. Да и сторож- садовник Илья доложился бы.
—Мы в норме.
В том смысле, в котором имеет в виду Мирон.
