Михаилу показалось, что раздались выстрелы. Сначала хлестко ударили винтовки, потом сухо стали бить автоматные очереди. Сосновский на ходу опустил стекло и прислушался. Еще несколько выстрелов впереди, и тишина. Звук автомобильного мотора? Или показалось. А ведь впереди шла та самая «полуторка». Черт, что там случилось? Михаил протянул руку к лежавшему рядом на сиденье автомату, проверил, снят ли тот с предохранителя. В боковом кармане полушубка лежал еще пистолет «ТТ» с запасной обоймой. Не ахти какая огневая мощь, но все же он не безоружный.
Все эти мысли пронеслись в голове Михаила, а машина уже выскочила за поворот. Сосновский гнал ее, вжимая педаль газа в пол. Впереди мелькнул борт «полуторки». Из леса выехал грузовик, вылетела черная легковушка, и обе машины устремились за «полуторкой». Впереди только согнутый шлагбаум да домик железнодорожника. Шлагбаум явно снесли машиной. И никого вокруг… Хотя нет, вон железнодорожник в валенках, черной шинели и шапке с опущенными ушами.
Когда Сосновский переехал через пути и остановил машину, то, к своему огромному удивлению, увидел, что перед ним женщина. Худенькая, невысокая, с обветренным лицом и напряженными больными глазами. Михаил решил рискнуть и не пугать женщину оружием. Он оставил автомат в машине, подошел и развернул удостоверение личности.
—Я сотрудник НКВД. Что здесь произошло? Что за стрельба?
—Ой, товарищ хороший! Тут такое было, такое было,— взволнованно стала рассказывать железнодорожница.— Два часа назад ваши прилетели на двух машинах. Человек восемь. Все в форме, с автоматами, винтовками. И ко мне. Сейчас, говорят, вражеские диверсанты здесь проедут. И велят шлагбаум опускать, вроде как переезд закрытый и поезд пойдет.
—Ну-ну, уже все хорошо.— Михаил положил женщине руку на плечо.— Самое главное скажите! Задержали диверсантов?
—Ой, нет. Ваши тут засели везде, а те, видать, почувствовали неладное. Они как саданули грузовиком в шлагбаум, так и свернули его набок. Ваши сразу стрелять стали, а те, не останавливаясь, дальше поехали и только отстреливались из машины. Ну, ваши тоже по машинам и за ними.
—Понятно,— кивнул Сосновский.— Вы испугались? Страшно тут небось одной?
—Страшно, а что делать. Мужики все на войне, вот нам бабам и приходится через свой страх и их работу выполнять. На ночь меня не ставят, нас баб только в дневную смену, а ночью меня сменит Захар Иваныч, старичок наш боевой. Мы по двенадцать часов тут дежурим.
—А полустанки тут есть поблизости какие-нибудь, может быть, села, деревеньки?
—Да откуда?— женщина вздохнула.— Тайга тут кругом, да только вот железная дорога и шоссе. А ближайшая станция в тридцати километрах отсюда на восток. Деревушки есть какие-нибудь, да я не знаю где и какие.
Сосновский подумал, что не стоит пугать женщину известием, что неподалеку кто-то в полушубке и то ли с портфелем, то ли с папкой бродит по тайге. Ее пугать не стоит, а вот самому выяснить, пожалуй, придется. Тем более что какая-то группа НКВД здесь попыталась второпях устроить засаду. Второпях, потому что информация, видать, получена в последний момент. Не успели подготовиться и остановить банду.
—Ну, спокойного вам дежурства,— улыбнулся Михаил, пожимая женщине ее маленькую, но удивительно сильную ладонь.
Сев в машину, он достал карту. Получалось, что человеку взяться тут было неоткуда. Или он весь день топает по тайге со стороны станции. Или не по тайге, а по полотну железной дороги, а тут вот свернул. Уже подозрительно, что свернул, а не поехал дальше по шпалам. Не хочет с людьми встречаться. Вопрос второй — куда он идет? Дальше на запад, да там больших населенных пунктов поблизости нет. Хочет попытаться сесть на двигающийся товарняк? Но для этого надо выбрать место, где поезд сбросит скорость. А это только на большом повороте. Здесь таких поблизости нет.
«Твою ж мать,— мысленно выругался Сосновский.— А ведь он с этой машины, которую оперативники на переезде попытались взять, спрыгнул. Знали люди в машине или чувствовали опасность и высадили кого-то важного и с документами. Зачем? Чтобы не попал в наши руки. И чтобы в тайге умер? Нет, чтобы подобрать его в другом месте, если удастся прорваться через кордон НКВД. Прорваться-то им удалось, но вот их теперь будут преследовать, а значит, они своего ценного попутчика подобрать не смогут. Где они могут его пытаться подобрать?
…И вот Михаил стоял возле машины и размышлял о том, как ему перехватить вражеского диверсанта. В том, что это диверсант, он не сомневался, но и добраться до него, кажется, не удастся. Этот человек, если Михаил правильно определил направление его движения, сейчас находится километров на пять западнее. Если точно знать его маршрут, то можно попробовать нагнать, наткнуться на цепочку его следов. Но в тайге не то что мимо человеческого следа, там мимо танка пройдешь — и не заметишь. Надеяться придется только на себя самого. Сосновский еще раз посмотрел на карту и подумал: «Ну что же, попытка не пытка. Если вот так на северо-запад, то я могу его нагнать или найти его следы. Он понимает, в какую ситуацию попал, и будет выходить к людям. Наверняка у него и компас есть, и карта. Проще выйти к железной дороге или шоссе и по ним дойти до жилья, но на западе от этого места лишь глухая тайга. Железная дорога в направлении север-юг осталась за спиной. Шоссе в направлении запад-восток намного южнее. Мелкие дороги по пути могут попасться, «зимники»
[3]какие-нибудь».
Теперь предстояло решить, как действовать дальше. Сейчас не время гадать, ошибся он или нет, стоило вернуться к тому месту, где он видел человека, убегавшего в лес, или поступил правильно, направившись к месту возможной встречи этого человека со своими товарищами. Вероятность потерять след, идя за человеком втайне, столь же велика, как и вероятность ошибиться с местом «рандеву». Ничего, сейчас бы добраться до телефона и сообщить Крапивину о человеке. Перекрыть пути выхода к населенным пунктам и железнодорожным станциям довольно просто. Пустить дрезины с бойцами по путям тоже несложно. Сложно найти телефон в обозримом пространстве. Условно обозримом, конечно.
Открыв багажник, Сосновский вытащил оттуда брезентовую сумку из-под противогаза, в которой на всякий случай хранился НЗ. Тайга все же. Вот он и пригодился. Что тут у нас? Галеты, тушенка, шоколад, чай, большой нож и три коробка спичек, старательно завернутые в кусочки целлофана. Две металлических кружки. Одна граммов на семьсот, вторая примерно на двести. Еще в багажнике имелась малая саперная лопатка и небольшой топор. Лопатка в чехле, можно ее сунуть в сумку из-под противогаза. Топорик, очевидно, тоже. Теперь направление. Хорошо, что в январе много солнечных дней. Легче ориентироваться. Итак, на юго-запад. Для верности поглядывать на макушку вон той лысоватой сопки. На полдня этого дополнительного ориентира хватит. Проверив оружие и повесив сумку через плечо, Сосновский двинулся в путь.
