Артур! Артур! Артур!
Невыносимо терпеть, каждый кусок плоти наполнен болью, голову драли звериные когти и оставляли кровавые рубцы-воспоминания о моей земле. Я завизжала, пробуждаясь от кошмара. Проснулась на полу палатки мокрая от пота, рубаха противно прилипла к телу.
Прикрыла рот руками, обвязанными веревкой, осторожно поглядывая на мягкие одеяла, на которых спал Артур. Его голая грудь мерно поднималась и опускалась. Мужчина беззаботно спал, когда стольких убил.
Это он — погибель!
Это он принес реки крови!
Это он сжигал трупы людей, сброшенных в одну кучу, и наблюдал за пожаром!
Ненависть и, наверное, боль руководили телом. Заставили встать на шатких ногах, подтолкнули в спину и сказали идти. Они же приказали осторожно взять меч Артура, который лежал возле его головы, чтобы в любую минуту тот мог дотянуться и защититься. Я, почти не дыша, скрещенными руками подняла орудие и перевернула, острием целясь в грудь мужчине. Туда же, куда был ранен отец.
Вырезать его чёрное сердце и раздавить. Он достоин смерти. Достоин бесславно умереть.
Давай, Лиля. Давай! Опусти уже этот меч и вспори ему грудь. Давай! Подбадривала себя, крепко держа меч, но пальцы дрожали. Не могла никак решиться, закрыла глаза, чтобы вспомнить свой кошмар в красках, застывшее мученическое лицо отца и других убитых, чтобы иметь запал. Но словно насмешка судьбы, вместо убитых воинов вспомнился момент, когда Бонифаций опустил обратно на ноги и великодушно подарил жизнь. А его воины спрашивали в один голос, шептались открыто, отчего злой воин пожалел мелкого паренька. Не всё его сердце сгнило. Есть в нем еще что-то светлое.
- Если не готов убить, не поднимай меч! - открыла глаза, а Артур лежал уже с открытыми черными глазами. А я замерла над ним с занесенным мечом, готовым вспороть его голую грудь.
Ударом ноги под колени Артур выбил у меня равновесие и повалил на спину. Меч тут же вырвал из плененных рук, которые позднее завел мне за голову, а своим тяжелым телом придавил сверху, не давая дышать.
Я понимала, что мне не жить, поскольку Артур поймал на попытке убить его. Именно это вселило в меня голодного запуганного зверя - желание драться, кусаться, рычать и отбиваться. Я так и делала, вырывалась, извивалась под могучим телом, пыталась коленкой ударить ему в пах. Хоть что-то сделать. И даже укусить пыталась за ухо. А он лишь насмешливо увел лицо и фыркнул. Грозный воин, зло во плоти, о котором слагают легенды, фыркнул мне на ухо и тихо поинтересовался:
- У тебя вообще яйца имеются? Где они спрятались? - будто в лицо ведро холодной воды вылили. Я очнулась от паники и перестала сопротивляться, испуганно глядя на лежавшего на мне воина. Только сейчас почувствовала, как "естественная после пробуждения реакция мужского организма" упиралась в бедро, твердо вжималась между ног и становилась все крепче, больше, наливалась силой и мощью.
Рука Артура легла на мое бедро, скрытое тонкой тканью рейтуз, которые мало скрывали, скорее обтягивали и подчеркивали изгибы. Обычно рубаха прикрывала мои бедра, но в процессе борьбы она задралась до живота. Наглые пальцы, едва касаясь, направились туда, где он мог проверить наличие мужских органов.
Он в самом деле решил проверить? Пощупать парня между ног?
- Остановитесь! - взвизгнула.
Это будет конец! Это будет конец! Если нащупает «пустоту» на месте мужского органа. Убьет за вранье и за всё остальное!
- Ты даже визжишь, как баба! - а пальцы все дальше медленно направлялись, скользили по моему бедру, словно играясь и загоняя добычу в угол, откуда не выбраться.
Совсем спросонок не понимает, что домогается парня? Понятно... со сна, жестокая война, давно не видел женщины, но...
Когда его рука почти коснулась местечка между ног, несмотря на то, что я сильно сжимала колени и бедра, лишь бы не допустить туда, поняла - надо выбираться.
- Вам нравятся мальчики? - решила выбить его из равновесия, намекнув об ориентации. Это была единственная возможность остановить разгоряченного воина. Вовремя прикрыла веки, и тут же мощная оплеуха отвернула лицо сначала в правую сторону, давая посмотреть на одну стену палатки, а вторая - на другую.
Щеки запылали огнем от болезненных ударов, но вес мужского тела пропал.
Я мысленно приготовилась к смерти, была уверена, что убьёт. Не пощадит. Мечом разрубит. На удивление, удары прекратились, а связанные руки вдруг освободились, но почти сразу другая веревка, более длинная, связала мои запястья. Артур взял за другой конец веревки и дернул с силой, заставив упасть на пол грудью и на локти, и потащил на выход из палатки. По ходу движения мужчина не забыл одеть темные очки, скрывая глаза от яростного красного песка, открыл полог палатки, а меня протащил вслед за собой.
Прежде чем меня вытащило из палатки в опасную ночь, я сильно зажмурилась, чтобы не ослепнуть от яркого сияния песков, и больше не открывала. А Артур тащил по песку, как мешок с кишками и костями. Рубаха от движения задиралась, в нос и рот забивался красный песок и мешал нормально дышать. Вскоре движение прекратилось, а я облегченно выплюнула песчинки и попыталась восстановить дикое биение сердца.
Только по звукам я догадывалась о происходивших события. По дрожанию песка определила, что Артур вбил в песок железный кол, а к нему привязал меня.
- Посиди ночку, мелкое отродье! Откроешь глаза и навечно ослепнешь! Если останешься зрячим, то наутро, возможно, прощу тебя.
После этого послышался шорох открываемого полога, и звуки шагов Артура стихли. Зато постепенно я услышала целый лагерь воинов, беззаботно храпевших после тяжелого дня перехода. Я прижала колени, как можно ближе ко лбу, чтобы дополнительно создать тень для глаз и облегчить жжение от красного песка. Главное - нельзя открывать глаза. Заснуть в таком состоянии не представлялось реальным. Вдруг что-то потревожит сон, и я рефлекторно открою глаза, тогда ослепну.
8. Нет проблем
POV Лиля
Ночь была наполнена страхом ослепнуть, каждая минута растянулась длиною в десять привычных. Я сильно зажимала уставшие веки, опасалась что сквозь них просочится красный убийственный свет песка, и навеки ослепну. Сжимала челюсти, будто это даст дополнительную силу. Открыла глаза лишь тогда, когда услышала пробуждающийся лагерь, голоса воинов и смех, а один из охранников рабов пнул меня под зад и перекатил на живот. Только тогда увидела под собой желтый остывший песок.
Охранник коротко велел:
- Поднимайся и иди к рабам, они уже приступили к утреннему ритуалу.
Веревка ослабла, позволяя подняться и стряхнуть песчинки с штанов и рубахи. Глаза заболели от постоянного напряжения, заслезились от солнечного дня и голубого ясного неба. До чего же слепит! Несколько слезинок скатилось по щекам, пришлось их стереть рукавом.
– Ой, слезки! Мальчик заплакал! - передразнил бородатый воин с лысой макушкой. – Запомни, юноша, слезы — удел барышень! Так и вырастишь сопливой барышней. Подумаешь, поспал ночку на песке, мы половину жизни проводим под открытым небом и на опасном песке, рискуя жизнью ради наших женщин.
