Нянечка долго решала, что делать и сказать. Не спешила закрывать входную дверь.
- Вон! - взревел рассерженный принц, а плечо окончательно потеряло чувствительность от его железной хватки, державшей словно клещами. Женщина послушно выбежала, а мне осталось только сглотнуть вязкую слюну, чувствуя, как рука с плеча скользнула по моему боку вниз и вплоть до бедра. Крупная ладонь легла на правую ягодицу, а следом сдавила мягкую плоть. Я покачнулась и прильнула грудью к стене, не понимая действий Артура.
- Раздевайся, - и на ушко прошептал, как по секрету. - Мне нравится твоя задница. Лучше, чем бывает у девушек, мягкая. - вновь расслабил пальцы и нежно погладил ладонью, а потом вновь сжал, слушая мое протестующее мычание. - Но упругая. Я люблю и анальный секс...
Я от паники забыла как правильно говорить, голова заболела от тысячи мыслей.
- Вы же принц! Так нельзя! Я -мужчина, а вы - первое лицо в девятнадцатой земле. Люди не поймут, хоть однополая любовь довольно широко распространена в последнее время, но...
Артур резко перебил мое словоизлияние, попытки отрезвить и привести его в чувство. Он не может хотеть зверька. Не может. Или может?
Рука перестала гладить мои ягодицы, зато его тело полностью вдавило меня в стену, а сзади на уровне поясницы ощутила прижатое ко мне мужское достоинство, которое говорило о его намерениях, лучше всяких слов.
- Раздевайся. - вновь шепнул, и колючий холод распространился от его дыхания по коже шеи и вдоль позвоночника. - И надеюсь - всё «встанет» в ...свои...места. Раздевайся, я сказал, и показывай свое тело.
Но я не торопилась выполнять приказ.
- Отказываешься? - поторопил с решением.
- Отказываюсь. - смиренно опустила голову, понимая, что дальше ждет наказание.
Но я не хочу быть для него женщиной. Никогда не стану для него женщиной. Просто не смогу извлечь из памяти мертвые глаза близких.
***
Стражники отвели жалкого зверька в подвал дворца. Под землю. В казематы с высокими потолками, где в помещении царил смертельный холод, от которого зубы стучали друг о друга, и разговаривать становилось сложно. Вечером пришел стражник, зажег свечу на стене и попрощался до утра. А мне предстояло провести ночь, прикованной кандалами к стене и на жалкой соломке. Солома не спасала от холода бетонного пола, приходилось иногда массировать плечи, согревать озябшие руки, дышать на них, тереть ладони между собой.
Поздно вечером дверь личной тюрьмы раскрылась. Скрипнули металлические засовы и зашел ОН. Весь в черном, укутанный в черный плащ. Появился, как хозяин положения, как человек вечно на шаг впереди. Медленно закрыл дверь и сдвинул засов, оставляя нас наедине и не давая даже стражникам войти внутрь. Только он и я в казематах. Скрипучий звук ржавых петель резанул по ушам.
Я рефлекторно прижалась спиной к холодной стене и ноги поджала к груди, защищаясь от ощущения давления. Вновь почувствовала распирающую сильную ауру опасности. Артур снял плащ, оставшись в рубахе с короткими рукавами.
- Я подумал, тебе холодно! Ты сам виноват, что оказался здесь. - кинул плащ мне на голову, и лишил на время возможности видеть свои очертания. Я запоздало стянула с головы и лица плащ, слушая звук своих бренчавших кандалов, и прижала одежду к груди с целью защититься от мужчины и одновременно согреться.
А Артур уже передо мной. Остановился возле моих ног и жалкой соломки, возвышаясь. Стоял тенью и поглощал.
И бежать некуда...
- Как тебя зовут, отродье?
19. Она(он)
POV Лиля
Стражники отвели жалкого зверька в подвал дворца. Под землю. В казематы с высокими потолками, где в помещении царил смертельный холод, от которого зубы стучали друг о друга, и разговаривать становилось сложно. Вечером пришел стражник, зажег свечу на стене и попрощался до утра. А мне предстояло провести ночь, прикованной кандалами к стене и на жалкой соломке. Солома не спасала от холода бетонного пола, приходилось иногда массировать плечи, согревать озябшие руки, дышать на них, тереть ладони между собой.
Поздно вечером дверь личной тюрьмы раскрылась. Скрипнули металлические засовы и зашел ОН. Весь в черном, укутанный в черный плащ. Появился, как хозяин положения, как человек вечно на шаг впереди. Медленно закрыл дверь и сдвинул засов, оставляя нас наедине и не давая даже стражникам войти внутрь. Только он и я в казематах. Скрипучий звук ржавых петель резанул по ушам.
Я рефлекторно прижалась спиной к холодной стене и ноги поджала к груди, защищаясь от ощущения давления. Вновь почувствовала распирающую сильную ауру опасности. Артур снял плащ, оставшись в рубахе с короткими рукавами.
- Я подумал, тебе холодно! Ты сам виноват, что оказался здесь. - кинул плащ мне на голову, и лишил на время возможности видеть свои очертания. Я запоздало стянула с головы и лица плащ, слушая звук своих бренчавших кандалов, и прижала одежду к груди с целью защититься от мужчины и одновременно согреться.
А Артур уже передо мной. Остановился возле моих ног и жалкой соломки, возвышаясь. Стоял тенью и поглощал.
И бежать некуда...
- Как тебя зовут, отродье?
- А вам не все ли равно? Называйте отродьем! - вспылила на пустом месте. Мне не нравилось ощущать себя в ловушке и прижатой спиной к холодной стене. Какой же он огромный, точно скала нависла надо мной. Никогда не считала себя трусихой, но невольно при виде него поджимались пальцы на ногах, а ногти царапали пол.
Я не понимаю, почему Артур не оставлял зверька в покое? Почему забрал из оазиса? Почему нянчился со мной? У него столько должно быть дел, а он находил время посмеиваться над зверьком.
Что тебе надо от меня? Хотелось закричать, но смиренно молчала.
Язык — враг мой. Слишком дерзкая и невоспитанная для женщины. Папа постоянно проклинал себя, что воспитал во мне эти черты. А однажды в детстве избил хлыстом. Правда, то было однажды.
- Ты попал сюда за неподчинение властям и продолжаешь дерзить. Ты находишься на моей земле и обязан МНЕ подчиняться. Таков закон, но ты с завидным упорством его нарушаешь. Когда я прохожу мимо, житель моей земли обязан приветствовать господина. Не обязательно вставать на одно колено. Когда приказываю раздеться - обязан раздеться. Я не потерплю непослушания. Отец в детстве учил тебя манерам? Похоже, что нет, придется мне. Если бы ты выказал непочтение моему отцу, смею заверить, давно был бы казнен. Открытое неподчинение свидетельствует о мятеже. Ты мятежник?
Понимаю, что сглупила, но я зла...зла за Антуана. Раньше был хоть какой-то смысл для существования, а теперь потеряла его, и уже не страшно.
Артуру не нужен был мой ответ. Сразу последовал глупый приказ:
– Встань и повернись к стене!
Противиться больше не стала. Кажется, я довела принца до предела. До грани, за которой не видно результата "трудов".
