Ярин вялым шагом добрался до нашего стола, при этом озаряя людей яркой улыбкой. Встал напротив нас с Рафом с благоговейным видом и в особенности, глядя на меня, поведал свои мысли насчет бытия. Долго вещал о святости обрядов, о правильности выбора и о принятых решениях. Речь завуалированная, но очень тонкая и проникающая в самую суть. Со стороны создавался эффект пьяного бреда, но я всё поняла.Ярин меня откровенно осуждал за принятое решение, на что Раф демонстративно сжал мою руку в своей, а я неловко отвернулась в сторону, не понимая, как златокудрый Бонифаций мог ожидать от меня смирения и того, чтобы я добровольно осталась на их стороне после устроенной резни в их оазисе.
После сказанных мне слов Ярин обратился ко всему залу.Мастер лжи и обмана. Тот, кто умело играл публикой и обладал талантом красиво запутывать в паутине своей лжи.
Он говорил тост, так чтобы обратить внимание зала на себя. Великий оратор. На время он стал главным участником торжества. Если бы вдруг в этот момент в зал вошли убийцы, то никто бы не заметил новых лиц. Возможно отец, поскольку тот не пил и не был подвластен веселью праздника. Это время — отличный шанс совершить обманный маневр, но ничего не произошло. Артур все также продолжал пьяно гладить обнаженную деву.
Я прекратила гипнотизирующе рассматривать мужские пальцы на больших сосках танцовщицы только когда Ярин щелкнул пальцами, пробуждая зал ото сна. После этого внесли сундуки, наподобие тех, которые мне недавно подарил Бонифаций.
—С этими дарами, надеюсь, мы сможем достигнуть мира. Зверь не злопамятен и дарит вам их. В конце концов, он лишний раз доказал, насколько бесполезны попытки пробраться в наш оазис и уничтожить нашу землю. Это, как биться о каменную высокую стену или пытаться ее перелезть. Согласитесь, также глупо!
Смех Ярина звучал инородно среди молчания, но невзирая на неоцененную шутку он продолжал смеяться и вести себя, как хозяин положения, чем вызывал протестующее покашливание отца.
Когда Ярин отсмеялся, то закончил вдохновенную речь:
—Забудем о наших распрях? К тому же, надо признать, ведь это мы первые завоевали тринадцатую землю?— а это был удар ниже пояса. Удар в самое болезненное место. Цель — припугнуть каждого. Всколыхнуть память и намекнуть, как жестока их земля с врагами, если не принять предложение о перемирие. Судя по всему, Ярин с Артуром пытались наладить контакт!? Что показалось немыслимым, чем-то граничившим со сказкой, которая становилась явью.
—Мы готовы пойти на мирное урегулирование конфликта,— голос Ярин окончательно потерял пьяные или веселые нотки, насквозь пропитался гордостью и уверенностью.— В знак дружбы и особого расположения дарим всем знатным семьям наших южных земель, прибывших на праздник, вот эти дары — ткани, одежды, масла, драгоценности. Ах, да…— Ярин еще раз прищелкнул задорно пальцами и плотоядно улыбнулся.— И конечно, наши красивые смуглые пышнотелые красавицы. Наши женщины — самые дорогие рабыни на невольничьем рынке. Мы же отдаем даром каждому взрослому мужчине, достигшему возраста шестнадцати лет.
Только тогда рабыня (а я наивно думала танцовщица) перестала облизывать шею Артуру. А когда отрывала свои губы от его кожи, то стала заметна порочно-слюнявая ниточка, пролегшая от ее губ до его шеи, но в последствия та оборвалась. Бедная женщина исходила слюной по Бонифацию. Или же по его богатству и власти?
Тем временем Ярин открыл несколько сундуков, набрал в две ладони золота и подбросил в воздух. В следующем сундуке показал платья, в другом — шелка.
Устав от демонстрации, Ярин, наконец, замолчал и дал людям выпить:
—Выпьем за Мир на наших землях?— гости подняли вновь бокалы, приготовившись выпить. Смею предположить, уставшие ждать, они больше обрадовались законченному тосту, а не дарам. Правда, Ярин опять отвлек, продолжив тараторить.— Пусть дары отнесут в комнаты! А вино льется рекой. Ой-ой… стойте!— мужчина запоздало стукнул себя по лбу ладонью, но толпа, уставшая ждать, разочарованно вздохнула и боюсь, хотела насильно заткнуть болтливого Бонифация.— Чуть не забыл. Мы же здесь ради молодоженов.Выпьем за молодоженов!
Вино и правда еще долго лилось рекой. Гости со временем становились все более горячи и остры на язык.
Меня сложно смутить или заставить краснеть. И насколько я бессовестная, но от обилия шуточек ниже пояса и оценивания моих округлостей катастрофически перестало хватать воздуха. Подурнело и во рту стало сухо. Все эти намеки означали, что нас желают спровадить наверх. Тянуть дальше некуда, поэтому мы согласно встали. Но лучше бы не вставали…
Дружественный смех волной окатил гостей. Собравшись с мыслями те, в меру своей больной фантазии выдали столько разных сексуальных изысков, о которых я не слышала даже в борделе, отчего мои щеки и уши запылали огнем. Раф же на это реагировал крайне гордо и с улыбкой.Под одобрительные улюлюканья и мой возмущенный вопль поднял меня на руки и понес через весь зал. Только через несколько шагов Раф внезапно остановился по неизвестной причине. Причину узнала, повернувшись в бок. На выход вел широкий проход между столами и именно он был загорожен длинными ножищами его величества Бонифация, который хоть и не поднялся со стула, но внезапно протрезвел настолько, чтобы развернуть стул и загородить своими конечностями проход.
Жрал бы дальше свое вино!
—А как же проводы?— нагло спросил. После этого вопроса мой внутренний стыд стал почти осязаем. Позорное молчание гостей, не знавших как поступить, оглушило похуже топора по голове.
На каждой земле разные обычаи — проводы невест. У Бонифациев церемония происходит на водопаде при гостях. Жених и невеста во время брачной церемонии обнаженные купаются в воде и занимаются на людях любовью. Здесь же в теории — молодые мужчины несли, как мужа, так и жену до их покоев, после чего раздевали любовников, давали последние наставления, а затем могли наблюдать за процессом лишения девственности. Веселое зрелище.
Наша ситуация несколько иная, нежели у остальных молодоженов.
Каждый слепой, глупой, глухой знает, что девственность уже забрал ОН. Впервые от унижения мне захотелось по-девичьи заплакать, а потом ударить его по щеке за прилюдное оскорбление. За это тыканье носом в мою несостоятельность, аморальность и многое еще чего.
Я не знаю, каких сил хватило собраться, не заплакать, не взорваться от эмоций и не подраться. Бедный Рафаэль говорил что-то с улыбкой, отказываясь от официальных проводов, а я смогла. Даже возгордилась собой. Поморгала, прогоняя эмоции, и широко улыбнулась:
—Господин желает увидеть, как меня будет любить муж?— мое унижение, пожалуй, стоило этого момента. Увидеть, как его челюсти сжались, того и гляди, стесал бы зубы до крошек, и желваки заходили вдоль скул. Он даже отвел взгляд в сторону и пару секунд собирался с ответом.
Тут же в знак протеста возникла похабная мысль разрешить ему подняться, чтобы увидел, как меня целует муж и берет в разных позах. Ух, я бы вспомнила все теоретические знания, полученные в борделе. Уж, я бы постаралась блеснуть перед Бонифацием, но запоздало погасила шквал эмоций, сама себе удивляясь, отчего так бойко реагировала? Но вскоре нашла ответ. Алкоголь. Алкоголь горячил кровь и выдавал такие пошлые мысли.
